- Ладно, тебе виднее.

Куза вышел неожиданно мягкими, крадущимися шагами.

- И третий вариант, - снова заговорил розовый. - Все, что я тут говорил - бред, ты не человек и не шпион, ты просто нормальный честный технет, весь свой активный период усердным трудом восславлявший нашу великую страну. Ты просто разладился. Но, откровенно говоря, разладился сильно. А твой ресурс, собрат, уже на исходе. Для человека ты был бы еще хоть куда, но для технета - сам понимаешь, увы... Насколько мы можем судить, твои соседи там, наверху, растолковали тебе то, что ты и сам должен знать, коли уж ты технет: что никто не станет тратить средства на ремонт организма, которому все равно меньше чем через год придет пора идти на списание. Мы просто спишем тебя сейчас - это обойдется дешевле. Ведь мы, технеты, чем хороши? Никогда не задумывался об этом? А вот представь: нам удалось доказать, что ты человек. И сразу же возникает целый вагон сложностей. Тебя уже нельзя просто так взять и распылить. У человека, видишь ли, есть большая куча всяческих прав, и когда с ними не считаются, весь мир - та его часть, на которую приходится оглядываться, - воспринимает это как-то слишком уж болезненно. И мы вынуждены об этом думать: нас ведь пока еще меньшинство на этой планете... Чтобы списать человека со всеми его правами, нужны долгие и глупые процедуры, которые вовсе не всегда завершаются так, как хотелось бы. А с нами, технетами, вот и с тобой в частности, все очень просто. Кто мы? Да всего лишь механизмы с юридической точки зрения. А любой механизм можно уничтожить без всяких осложнений если только это экономически оправдано. Так что лучше было бы тебе оказаться человеком, но на нет, как сказано, и суда нет. Вот такие дела. Так что пойдешь ты, невезучий собрат, на протоплазму, и очень скоро. Вот таков твой третий вариант, и я думаю, что тебе не понадобится даже пяти минут, чтобы усвоить его очень твердо. А теперь - последнее. У нас нет ни времени, ни желания ждать, пока ты сделаешь выбор между этими тремя возможностями. Ты дашь нам ответ немедленно, вот здесь, не сходя с места. А молчание твое будет означать лишь, что ты выбираешь третий вариант - со всеми его последствиями. Начинаю последний отсчет.

'Вот сукины дети, - думал Милов. - Зажали в угол. Прямо хоть начинай каяться, разыгрывай явку с повинной. Но не дождутся. Потому что я им не верю. В том, что касается третьего варианта. Так легко они меня не выпустят - даже на тот свет. Нюх у них имеется, слов нет. Они чуют. Но пока еще ничего не знают. И будут мурыжить меня еще и еще, чтобы хоть что-то выяснить наверняка. Нет, покаяния не будет, розовые вы мои подштаннички...'

Дверь отворилась, и снова возник Куза - утоленный аппетит, похоже, не сделал его ни терпеливее, ни сдержаннее.

- Что ты скажешь - он все молчит, падло? - возмущенно выговорил Куза. - Вот упрямый тип, банные ворота. Нет, я все-таки протру ему панель, чтобы заблестела.

И он встал с кресла - воплощенная угроза. И стиснул массивные кулаки.

- Потерпи еще, собрат, - в очередной раз удержал его вежливый. Знаешь, я технет любознательный. И мне все-таки очень хочется узнать, кто же этот, как ты выразился, тип: человек или технет. Вот что: давай-ка проведем испытание. Выясним этот вопрос досконально. И уж тогда...

- Да чего ради? - Куза, кажется, всерьез удивился. - Падаль все равно падаль, технет он там или кто.

- Жаль, что ты выходил, - ответил на это вежливый. - Я в это время как раз ознакомил нашего клиента с некоторыми правовыми аспектами его положения, и тебе тоже не вредно было бы их услышать.

- Да вот еще! - произнес Куза едва ли не возмущенно. - Что мне нужно, я все знаю.

- Ах, коллега, - укоризненно сказал вежливый. - Жизнь постоянно учит нас: нельзя жить вчерашним днем. А нам, технетам, этого и вовсе не полагается. Это вчера, собрат, вчера было все равно, из чего приготовлена протоплазма. Но увы - прекрасные дни миновали. Теперь, как известно, мы играем с людьми в увлекательную игру, называемую 'Я тебя вижу, ты меня нет'. Ныне, коллега, нам не все равно, что представляет собою этот индивид, с тупым видом позирующий перед нами. Если он и вправду наш с тобой собрат, тогда он - бесспорное сырье для протоплазмы или, как ты грубо, но тем не менее точно определяешь - падаль. Но если он все же человек... Да еще не наш, не реликтовый, вымирающий, а пришелец оттуда, из того неправдоподобного мира, где все они, конечно, тоже вымирают, однако, надо признать, обставляют это унылое действие всяческим комфортом - и не спешат, очень не спешат... Так вот, если этот экземпляр залетел к нам оттуда, а мы обойдемся с ним недостаточно бережно - не предотвратим вовремя слишком близкое наступление того исхода, какой в конце концов уготован любому существу и любой вещи, - то люди по ту сторону контрольной полосы могут обидеться, если сведения об этом до них дойдут. А информация к ним попадет, я тебе ручаюсь, потому что в великой Технеции что-то слишком уж много развелось той эвентуальной падали, что нарушает наши законы и установления, проявляет излишнее любопытство и не придерживает свои акустические устройства. Итак, когда до людей во внешнем мире такие сведения дойдут, то - ставлю все будущее Технеции против дюжины носовых платков - окажется, что он вовсе не бродяга, не прохвост и, уж конечно, не заслан к нам с целями, как говорится у людей, несовместимыми со статусом, но является кристально чистым, благородным, светло мыслящим и мухи не обижающим представителем мира науки или искусства, чемпионом благотворительности или главой фирмы по изготовлению сахарной ваты, который забрел к нам совершенно случайно, незаметно для себя перейдя границу во время собирания в густом лесу бледных поганок - его любимое блюдо в это время года, - а наша пограничная служба со всей ее электроникой и автоматикой по странному совпадению как раз в это самое время в полном составе увлеченно смотрела на экран, где развивалась очередная неурядица в благородном американском семействе, незаконно поймав эту передачу из недружественной нам России при помощи спутниковой антенны - по каковой причине наш грибник и не был своевременно остановлен. Вот как окажется, дорогой мой собрат, и тогда с нас с тобою, простодушных технетов, снимут не только эту нашу столь приятную для глаза внешнюю оболочку, но и несменяемую внутреннюю, и не сразу, а лоскуточками. Вот почему, собрат, я все же считаю необходимым узнать - кто он такой на самом деле.

- Чего же ты все это прямо при нем? - забеспокоился Куза.

- А пусть слушает. Если он умен, то не хуже нас все знает, а если глуп - ему никакая информация не поможет. А каков он на самом деле - мы с тобой узнаем уже очень скоро. Угадай: как?

Куза некоторое время подумал.

- Так все очень просто, - сказал он. - Если он человек, да еще оттуда, то у него нет вечного номера. А если технет, то номер у него должен быть на установленном месте.

- Да нет, коллега, номер-то у него наверняка есть, - невесело сказал вежливый. - Разве что он в самом деле собирал грибы... Ну ладно, убедись, посмотри своими глазами.

Куза таким рывком приблизился к Милову, что тому нелегко оказалось сохранить внешнее спокойствие, не отпрянуть, не принять защитную стойку.

Однако пока что обошлось без встряски. Куза в два счета обнажил то место на теле Милова, где должен был находиться вытатуированный вечный номер технета.

- Смотри-ка, да он атлет, - сказал вежливый удивленно. - А так, по виду, не скажешь... Что же, это интересно. Ну, что же там с номером? Убедился?

Милов старался сохранять полное спокойствие, хотя у него были сейчас все поводы для волнения. Быть номер у него был, однако не хватало уверенности в том, что он выглядел, как настоящий - потому, разумеется, что настоящим он и не был. У Хоксуорта, понятно, нашелся мастер по таким художествам, однако хорошего образца у них не было. Так что...

- Да есть номер, - мрачно проговорил Куза, - и совпадает с карточкой. Ладно, одевайся...

- Значит, так, - помолчав еще, сказал вежливый. - Все это очень интересно, и могут возникнуть всяческие варианты, относительно которых решать будут не на нашем с тобой уровне. Придется отправить его на серьезное обследование и установление, раз уж он сам не выражает желания помочь нам. В конце концов, кому нужно лишнее беспокойство ради такого вот непонятного типа? Я думаю, собрат мой Куза, кинем-ка его на Базу, в ремонтное подразделение; ну, в крайнем случае, выругают нас за то, что сами не разобрались, но у нас с тобой от этого сети не сгорят. Не наше это дело - заниматься такими вот операциями; наша забота - исправность, а тут никакой ясности. Верно я рассуждаю? - Он повернулся к Милову. - Слушай ты, покойник, спрашиваю тебя в последний раз: ты будешь говорить, пока ты еще на этом свете?

Кажется, ни один из них ответа не ожидал. Но Милов успел уже принять решение, на первый взгляд