разгневанные блики,неудержимый плач —все горше и надрывней.Дней пережитых ликиназойливее ливней.Все те же звуки — стук сапоги вой сирены дикий.
«Я в памяти храню…»
Перевод А. Ибрагимова
Я в памяти храню твои черты:у стула опустившись на колени,печальными глазами смотришь ты,как я бреду по остриям ножей,и на губах твоих, обидчиво поджатых,застыло обвинение в измене.Мы оба знаем тщетность оправданий.Любимая, в любви я отдаюстране своей родимой предпочтенье.Вину свою охотно признавая,я все же ожидаю снисхожденья:не ты ли, красотой своей маня,в сообщничество вовлекла меня?И сердца моего не гложет стыд.Я верю, что она, страна родная,мое невольное предательство простит,к сопернице напрасно не ревнуя.
К Бернис
Перевод А. Ибрагимова
Как ласково струенье лепестков,окутывающих мою нагую землю!Как ласково струенье лепестков!Как нежен лиловатый их покровв благоухании задумчивых намеков!Как нежен лиловатый их покров!Порхающие стаи мотыльковедва тревожат воздух полусонный —порхающие стаи мотыльков.Несмело приближаюсь я к подножьюрыдающей печально джакаранды;и вот опять любуюсь с тайной дрожью,как ласково струенье лепестков…
Возле ворот Дукузы[389] —Великого города предков —Я молил заходящее солнце о том,Чтобы Чака послал наконец за мной.Вождь услышал и повелел:«Стань для земли копьем и щитом».А потом, вослед за славой земной,Тень прекрасной Уманкабайи[390]Мне явилась во сне.Она приоткрыла тайны вселеннойИ меня обучила парить в вышине.Ворота — старинный сторож — ДукузыПредо мной растворились по воле ее;