Река при месяце блестит.

И знает только перелетный Beiepj

Что парень с милой говорит.

Печальна жизнь. Печальна с милой встреча:

Она поникла головой,

В ответ на ласки не находит речи;

Стоит и парень сам не свой.

'Я сам не рад, голубка дорогая!

Как мне жениться на тебе?

Свяжу тебя, свяжу себя, родная...

Гнезда не вить уж мне себе.

Мне тесно тут. Не связывай мне воли.

Авось придут иные дни.

А сгину где, без счастья и без доли,

Меня хоть ты-то не кляни!..'

- 'На муку, верно, - отвечает голос,

Да на печаль я рождена,

И пропаду, что одинокий колос,

И все молчать, молчать должна!

Отец и мать мне попрекнут тобою,

Там замуж... чахни от тоски!

И всем-то будет воля надо мною

До гробовой моей доски!..'

- 'Не быть тому! Добьюсь до красной ноли!

Не стать мне силы занимать...

И будешь ты и в радости, и в холе,

И в неге век свой вековать'.

4

Блестят, мерцают звезды над полями.

Соседа грязная изба

Чуть не битком набита косарями;

В избе веселая гульба.

Дым тютюна1 жара... Весь в саже черной

Ночник мигает над столом,

Трещит. И ходит по рукам проворно

Стакан* наполненный вином.

Поют и пляшут косари степные,

Кафтаны сброшены с их плечЛ

Растрепаны их кудри молодые,.

Смела размашистая речь.

Тарас сидит угрюмый и печальный.

Он друга пб сердцу сыскал

И про свою любовь к сторонке дальней

И про тоску порассказал.

'Эх, курица! - товарищ крикнул громко.

Тебе ль лететь в далекий путь!

Связался тут с какою-то девчонкой.

Боишься крыльями махнуть!

Гулял бы ты, как я, сокол, гуляю:

Три года на Дону прожил,

Теперь на Волгу лыжи направляю,

Про дом и думать позабыл'.

И долго говорил косарь кудрявый,

И все хвалил степей простор,

Красу казачек, косарей забавы,

И песней кончил разговор.

Тарас вскочил. Лицо его горело.

'Так здравствуй ты, чужая даль!

Ну, - в степь так в степь! Все сердце

изболело.

Вина! Запьем свою печаль!'

И взял он паспорт, помолился богу.

И отдал старикам поклон:

Благословите, мол, родные, на дорогу,

Так, значит, надобно: закон.

Старик кричал, - ничто не помогало,

И плюнул наконец со зла.

Старушка к сыну на плечо припала

И оторваться не могла.

'Касатик мой! мой голубь сизокрылый!

Господь тебя да сбережет...

Заел тебя, заел отец постылый,

Да и меня-то в гроб кладет'.

- 'Возьми-ка с горя об стену разбейся,

Сказал ей муж. - Вишь, обнялись!

Ступай, сынок! ступай, как вихорь, Beficflj

Как вихорь, по свету кружись!..'

5

И, распростясь с родимыми полями,

Взяв только косу со двора,

Пошел Тарас с котомкой за плечами

Искать и счастья и добра.

Одна заря сменялася другою,

За темной ночью день вставал f

Все шел косарь, все дальше за собою

Поля родные оставлял.

Порой, усталый, на траву приляжет,

Горячий пот с лица отрет,

Ремни котомки кожаной развяжет

И скудный завтрак свой начнет.

На нем от пыли платье почернело,

В клочках подошвы сапогов3

Лицо его от солнца загорело,

Но как он весел и здоров!

Идет мой парень, а над ним порою

Иль журавлей кружится цепь,

Иль пролетают облака толпою,

И вот он углубился в степь.

'O, господи! Что ж это за раздолье!

А глушь-то... степь да небеса!

Трава, цветы - уж правда, тут приволье,

Краса, что рай земной, краса!'

Меж тем трава клонилась, поднималась,