Тут стрекоза вертится на былинке,

По листьям жук ползет на свет;

Тревожно шепчет робкая осина,

Сквозь зелень видны вдалеке

Уснувших вод зеркальная равнина,

Рыбак с сетями в челноке.

Стада овец, луга, пески, заливы,

В воде и под водой леса,

За берегами золотые нивы,

Вокруг - в сиянье небеса.

И, очарован звуками лесными8

Цветов дыханьем упоен,

Ребенок грезит снами золотыми,

Весь в слух и зренье превращен.

Когда корой прозрачною и тонкой

Синела в осень гладь озер,

Иной приют манил к себе ребенкаг

Соседа постоялый двор.

Там бурлаки порой ночлег держали

Или гуляки-косари,

Про степь и Волгу песни распевали

Всю ночь до утренней зари.

И за сердце хватал напев унылый.

Вдруг свист... и вскакивал бурлак:

'Пой веселей!' И песня с новой силой

Неслась, как вихрь... 'Дружней!

вот так!..'

И свистом покрывался звук жалейки,

И пол от топота гудел,

И прыгал стол, и прыгали скамейки...

Ребенок слушал и смотрел.

И брань отца была ему больнее,

Когда домой он приходил,

И уголок родной глядел скучнее,

И он бог весть о чем грустил.

3

Прошли года. И на дворе и в поле

Тарас работник хоть куда,

И головы не клонит в темной доле

Ни перед кем и никогда.

Чуть мироед на бедняка наляжет,

Тарас уж тут. Глаза блестят,

Лицо бледнеет... 'Ты не трогай! - скажет.

Не бей лежачих! Не велят!'

- 'Ты кто такой?.' И меряет главами

Нахала с головы до ног.

Отец махнет с досадою руками:

'Несдобровать тебе, сынок!

Подрежут крылья!.. Так оно бывает...'

Надвинет шапку и пойдет,

И в кабаке до ночи пропадает:

Домой насилу добредет.

'Ну, кто тут? Эй! жена, зажги лучину!

Я шапку пропил... да! смотри!

Весь век работал... ну, пора и сыну

Работать... черт вас побери!

Весь век пахал... все нищий... Что ж работа?

Вестимо, так. И хлеб и квас

Мы всё добудем! Важная забота!

Нуг пьян... Никто мне не указ!..'

И в уголок свои деньжонки спрячет,

Забудет, - и давай искать;

Кричит: 'Разбой!' - и охает и плачет:

'Ты вора Тарас! не смей молчать!

Ты вор! будь проклят! сохни, как лучина!..'

Стоит, ни слова сын в ответ;

В его глазах угрюмая кручина,

В его лице кровинки нет.

Сидит на лавке бедная старушка,

Лицо слезами облито.

И так печальна тесная избушка,

Что не глядел бы ни на что...

Уж рассветает. Тучки краской алой

Покрыты. Закраснелся пруд,

И весело над кровлей обветшалой

Певуньи-ласточки снуют.

Вдали туман редеет над лугами.

Вот слышны резкий скрип ворот

И голос бабы: 'Поезжай межами,

Там перелеском путь пойдет...'

'Эхма! уж день!' Тарас тряхнет кудрями:

Hys видно, после, мол, поспишь...

И вот с сохою едет он полями;

Дорога - скатерть, в поле - тишь;

Над лесом солнце золотом сверкает,

И птичка в вышине поет,

Звенит, поет и устали не знает...

И парень песню заведет.

И грустно, грустно эта песня льется.

Он едет лугом - будит луг,

Поедет лесом - темный лес проснется

И с ним поет, как старый друг.

Заря погасла. Кончена работа.

Уснуть бы, кажется, пора,

Да спать-то парню не дает забота,

Коней ведет он со двора

Поить... И шляпу набекрень наденет,

Ворота настежь распахнет,

По улице, посвистывая, едет,

А за углом - подруга ждет.

Кругом безлюдно. Тепел летний вечер.