Он что, не понимает? В чем тут причина, ты можешь мне объяснить?

Кирилл демонстративно почесал свой стриженый затылок, как бы нащупывая то самое место, куда прицелится снайпер.

- А черт его знает... Сам удивляюсь. Здесь, конечно, верняк. Если попадешь, второй пули не потребуется. Ломает шейные позвонки, понимаешь?

- Не-а... - насмешливо сказал Макс. - Может, он таким образом бросает вызов нашим знаменитым Шерлокам Холмсам?

- Что меня смущает, так это то, что Турецкий со своими наверняка задается теми же вопросами, - сказал Кирилл. - А мы тут изобретаем собственный велосипед. При всей твоей несомненной мудрости, Макс, ты все-таки не профессиональный следователь. И потому не стоит нам столь много брать на себя. Иначе из нашей многомудрости последуют многие печали.

- Короче, - мотнул головой Макс. - Что ты предлагаешь?

- Пусть Серж сходит к Турецкому. Надо не столько рассказывать, сколько узнать. Надо идти навстречу, когда все думают, что ты прячешься.

- Что скажешь? - спросил Макс Горюнова. - Сегодня ты отмалчиваешься, как если бы увидел себя уже в прицеле. Ты согласен с тем, что сказал Кирилл?

- Смотря с чем, - ответил Сережа. - Каким образом он собирается использовать тот факт, что нас убивают в нашу пользу?

- Еще не знаю, - усмехнулся Кирилл. - Пока не думал. Но в этом секрет победы, не хуже меня знаешь. А насчет твоего контракта со следователями я уже сказал. Возможно, твоя явка снимет некоторые подозрения на наш счет, если таковые у них возникли.

- Или усилит эти подозрения, - сказал Сережа. - Решат, что заговор.

- А разве это не заговор? - продолжал улыбаться Кирилл.

- Хочется думать, пока нет, - ответил Сережа, не отводя от него взгляда.

- Все! - сказал Макс. - А то доболтаемся. Все, я сказал! У кого ко мне вопросы?

- Ты обещал профинансировать закупку картофеля в Голландии, - очнулся помощник министра сельского хозяйства.

- Не хотелось бы вам отказывать, как сказала мне одна дама, - развел руками Макс. - Пусть твой патрон напишет моему письмо. А я подумаю. И изыщу. Без картошки зимой пропадем. И все на этом! Мне армии в Чечне нечем платить... Да вот, кстати, вопрос к нашему донжуану, из-за которого началась прицельная пальба по нашему брату помощнику. - На какие шиши живет и работает твой киллер? Если, как ты уверяешь, он борец за идею? Ведь чего-то эти разъезды, прожиточные и все прочее стоят?

- Наверняка этим вопросом задаются в Генпрокуратуре, - хмыкнул Кирилл. - А мы их дублируем.

- И мы их обгоним и перегоним! - сказал Макс. - Ну все, поскольку других вопросов у вас не предвидится, скажу сразу: денег нет! Это касается всех. Могу кому-то лично одолжить. Скажем, до ближайшего гонорара. Но не более того.

И вот они увидели родной КПП родного полка. Машина остановилась. Алла продолжала сидеть, буквально окаменев.

- Не хочу туда, - прошептала она, - увидев в воротах знакомую фигуру прапорщика Горюнова. А за воротами не только Горюнов. Чуть ли не весь личный состав части. Все заранее узнали о возвращении четы Тягуновых. И здесь же - чеченцы. Оторвались от своих ларьков, число которых заметно увеличилось, от своих девиц, которые там тусовались. И что еще - так это доносящаяся из окон казарм монотонная ритмичная музыка в исполнении отечественных бардов.

Первым к ним за ворота вышел Иван Прохоров.

- Паша, ты что, проштрафился там? - спросил он. - А нам тут говорили, будто всех в Москве оставляют...

- Мало ли что говорили! - сзади подошел Сергей Горюнов. - Приказ министра, ничего не попишешь. Здравия желаю, товарищ капитан! С прибытием в родную часть!

Он был немного пьян, руки в карманах, но свежевыбрит и выглажен. Настроение праздничное. И может позволить себе не отвечать на реплики собравшихся: почему капитан? Тягунов по-прежнему в шинели с лейтенантскими погонами. Может, они ослышались? Может, прапорщик оговорился?

Павел переглянулся с Аллой. Этот писарь чересчур осведомлен. Значит... Значит, так и есть? Все по- прежнему в его руках?

- Здравствуй, Алла! - поздоровался между тем Горюнов, чуть склонив голову, не скрывая торжества. - Приятно тебя видеть столь же обворожительной и жизнеутверждающей. Спасибо, что не забыли, спасибо, что вернулись оплатить свой должок.

Павел нахмурился. Это уж чересчур. Этот писарь явно напрашивается на скандал. И, загородив собой жену, сделал шаг вперед.

- А ну повтори... Какой должок? - спросил спокойно.

- Она знает! - мотнул головой, ничуть не смущаясь, писарь.

- Так, может, я верну, с процентами? - спросил Павел.

- Паша, брось! - встал между ним и писарем Прохоров. - Пойдем, говорю, ты же видишь... он пьян. И провоцирует тебя.

Поставив чемоданы, Павел отодвинул от себя Прохорова и вплотную подошел к писарю.

Тот не сдвинулся с места. Ничуть не испугался внушительного капитана.

- Так это специфический должок, Павел Геннадьевич! Боюсь, вы не справитесь.

Оттолкнув мужа, Алла молча, с силой влепила наглецу пощечину. К ним тут же бросились, растащили, хотя писарь и не сопротивлялся. Только вытер кровь с разбитой губы.

- Не извольте беспокоиться, господа офицеры! - сказал он. - Все вполне в духе возрождаемых традиций Российской Армии! Чего б нижнему чину по морде не съездить? Самое милое дело. Я только хотел бы напомнить про обещание нашей Аллочки...

- Прекрати сейчас же! - снова рванулась она к нему.

- Ну почему? - удивился он. - Вы нам обещали после 'Кармен' поставить 'Травиату'? Или забыли? Ну да. За это и убить мало, ведь осмелился напомнить...

Он посмеивался, куражился, нагло глядя ей в глаза.

- А то мы тут, в темноте и невежестве, совсем было опустились и погрязли. Но вот вы явились, как мимолетное видение. И с чего начали свою гастрольную деятельность?

Тут к ним подбежал новоиспеченный майор Холин в новых погонах и по-прежнему в качестве дежурного по части.

- Петя! - демонстративно облокотился на него писарь. - Ты видишь, кто к нам приехал? А если видишь, то чего медлишь? Люди с дороги устали, у Аллочки вон уже рука от усталости не поднимается. Помоги! Отнеси чемоданы... Да не сам. Учи вас, учи. У тебя солдаты есть!

Но Павел сам подхватил чемоданы и двинулся в направлении КПП. За ним шла, опустив голову, стараясь ни на кого не смотреть, Алла.

Их провожали взглядами. Представление окончилось. Поэтому во взглядах сквозило разочарование, переходящее в равнодушие: ну вот, значит, опять, стало быть...

Алла шла по знакомому плацу, чуть не плача от унижения. Что за власть имеет этот человек? Ее муж более сильный, умный, цельный, но и он во власти этого писаря. Или сейчас время не сильных, умных и порядочных, а вот таких, как этот писарь?

В офицерском общежитии - другая проблема. Негде поселиться. Старое место занято. Алла бессильно опустилась на чемодан. С ненавистью поглядела на растерянного Павла. Это из-за его щепетильности они попали в такое идиотское положение. Ах, он не может поступиться принципами! Сиди теперь тут и слушай, как плачут маленькие дети и перекликаются из конца в конец коридора женщины. Зачем она сюда ехала? О том ли мечтала? Павлу самому не по себе. И тот же вопрос: зачем привез сюда жену?

Куда им деваться и что при этом делать дежурному по части майору Холину? Только и остается, что обратиться к писарю Горюнову.

Сережа стоял в группе офицеров и молча наблюдал за происходящим. Пусть сами попросят. А то больно гордые.

- Ну что смотришь, - прошипел Холин, оглянувшись на Тягуновых. Видишь, что творится! Приехали как