- Пожалуй, нет, не дам тебе квартиру в этом доме, - заключил Сережа. Вот если в следующем. Там обязательно.

- Совсем, что ли? Ты же обещал! Какие клятвы давал!

- Погоди, Глаш... только без этого.

- Без чего - без этого? Я какими глазами на мужа посмотрю? Я тебе что, шлюха подзаборная?

- Не в том дело. Шлюха, не шлюха... Ты ванну в глаза не видела. Ты в ней грибы солить будешь!

- А это уж мое дело, - она всхлипывала, размазывая слезы по щекам, буду или не буду.

- Вот и я говорю, - вздохнул Сережа, погладив ее по обнаженным плечам. - А той же Тягуновой без ванны нельзя. У нее кожа нежная, привыкшая к чистоте, - сказал он уж вовсе мечтательно, будто гладил ту, о ком сейчас думал.

- Надо же! Разглядел уже. И когда только успеваешь... - Глаша глотала слезы. - Вот какая ты сволочь... пусти, не трогай меня! Полковничиху свою лапай! Или эту, Тягунову! Только на ней, Сереженька, обожжешься, так и запомни.

- Да не реви ты... Услышат. Может, твой Коля стоит сейчас за дверью и слушает. Дам квартиру или не дам...

- И пусть слушает! Четвертый год с этим придурком за занавеской мучаюсь.

- Разбаловал я вас, - помотал головой прапорщик Горюнов. - А что в благодарность? Одна вражда. Возьми хоть этот дом, что сдают. Кому квартира не достанется - все, мой злейший враг! А не строили бы вовсе - одни друзья вокруг и около! Ну как мне с вами со всеми быть? Да если бы не я, жили бы в общежитии своем и жизни радовались. А тут сплошь одни угрозы.

- И как это все тебе удается? - спросила она, утирая слезы.

- Все это спрашивают. И полковничиха тоже. Отвечаю: за счет полноты информированности. То есть знаю все и про всех.

- Все-все? - переспросила она, явно вызывая его на откровенность.

- Вопрос понял, - самодовольно усмехнулся Сережа. - Опять хочешь узнать, к кому кто бегает, пока муж в наряде. Не так, что ли? Извини, не могу. Но ради тебя сделаю исключение. Чтоб поверила. Вот ты просила своего поставить сегодня в караул...

- Ты сам мне предложил! - воскликнула Глаша. - Забыл уже?

- Ты-то согласилась? Ну вот. А что просил он - не знаешь. Верно?

- Да все уже знают... - махнула она рукой. - Снова Славку Потехина отправить в командировку. А сам, сволочь такая, к его Ирке.

- Пройденный этап, - пренебрежительно сказал Сережа. - Отстаешь от жизни. А это всегда чревато последствиями. Но только между нами. Иначе все! Дружбе конец.

- Болдырева Сашку! - ахнула она. - А сам опять к его Томке?

- Заметь, я тебе ничего не говорил. Только привел пример своей осведомленности.

- И ты Сашку пошлешь?

- А что мне делать, если ты ко мне ходишь, а твой про это знает? И сам Сашка - не против. Что мне остается?

- А вот и не все ты знаешь, - снова всхлипнула Глаша. - Не знаешь ведь.

- Что я не знаю? - усмехнулся Сережа и ласково прижал ее к себе. Разве есть на свете что-нибудь, в чем я не был бы осведомлен?

- Что чеченцы про тебя спрашивают, ну те, что возле части торгуют. Какие вопросы про тебя задают и какие деньги предлагают - не знаешь!

- Тебе тоже предлагали? - спросил он после паузы.

- Не важно, - вздохнула она.

- И ты взяла?

- Вот посмотрю, как с квартирой решится.

- А что спрашивают?

- Посмотрю, сказала уже, как с квартирой решится.

- Ты можешь сказать толком... Что спрашивают? Чего они хотят?

- Глаш? - вдруг раздался за дверью срывающийся мужской голос. - А ну марш домой! Уговаривать она его будет... Слышь, что говорю?

Она вздрогнула, невольно прижалась к Горюнову.

- Коля, а ты почему из караула ушел? - крикнул Сережа, прижав Глашу к себе. - Неприятностей захотел? Вот не поставлю Болдырева в наряд, будешь знать! Попросишь у меня еще.

Глаша быстро одевалась в темноте. Щелкали кнопки и вжикали 'молнии'.

Костя заехал за мной в половине одиннадцатого, поскольку в одиннадцать нас ждали на совещании у генпрокурора.

- Новенькое что-нибудь есть? - спросил Костя, глядя, как я прихорашиваюсь у зеркала.

- Ничего, - пожал я плечами, стараясь завязать галстук. - Ноль!

Ирина, ревниво следящая за тем, как я привожу себя в порядок, не выдержала, дала мне по рукам и стала сама завязывать галстук. У нее это всегда получается лучше. А я просто не могу его завязывать в ее присутствии. Нервничаю и злюсь, ожидая вот такого шлепка по рукам. Когда она подаст на развод, я обязательно скажу об этом на бракоразводном процессе. Мол, распустила руки. Хотя и завязывает классно. За что и терпел ее, граждане судьи, столько лет.

- От Славы ничего? - спросил Костя.

- Ни слуху ни духу, - сказал я, борясь с запонками, которые подарила мне Лара (для Иры - товарищи по работе). - Запил, поди, с медведями.

- Завидуешь? - спросила Ирина, снова шлепнув меня по рукам, чтобы теперь заняться моими запонками.

- Не то слово, - сказал я. - Лучше бы я поехал. Где его теперь искать?

И вот тут раздался явно междугородный звонок. Мы переглянулись. Кажется, я говорил уже, будто между мной и Славой установилась телепатическая связь, которой мы пользуемся, когда не хватает денег на междугородную. Значит, не все пропил Слава Грязнов. На звонок оставил, как последний патрон для себя.

Я рванул трубку. А вдруг - не он? Но телепатический сигнал сегодня, в сухую солнечную погоду, столь необычную для середины ноября, был необыкновенно силен. Я не мог ошибиться.

- Ну где ты там? - крикнул я нетерпеливо. - Докладывай. Только по существу.

- Здорово, Сашок! - донесся до меня его неповторимый, после хорошего опохмела, хриплый голос. - Как дела?

- Дела у тебя, у нас делишки, - сказал я. - Что-нибудь нашел?

- Пришлось повозиться. Его семья переехала к матери жены, сто сорок километров отсюда. Но пальцы нашел. Несколько на дактилоскопическую пленку снял, несколько в первозданном виде привезу. Последние на таких предметах, как бритва, зеркало... Ты слышишь?

Замечательно! Я переглянулся с Костей. Он, кажется, понял. Идем не с пустыми руками. Пока нет конечного результата. Но все идет к тому. Начальство поставит в какой-то графе статистического отчета галочку. А значит, оставит нас в покое, даст нам еще какое-то время. Пару недель. А за это время наш убивец, если у него не кончились патроны, прихлопнет еще парочку клиентов. Хотя, возможно, они этого и заслуживают.

- Когда приезжаешь? - крикнул я.

- Нет денег на билет! - схохмил он. - Живу третьи сутки на вокзале. Питаюсь подаянием.

Так я и поверил, но понял, что он пропился в доску.

- Совсем не то, что ты думаешь, - угадав мои мысли, горячо возразил Слава. - Пришлось выкупать вещи, имеющие отпечатки пальцев Прохорова. Вышли хоть что-нибудь телеграфом. Барнаул, почтамт, до востребования. Все, заканчиваю. - И бросил трубку.

Я поднял глаза на Костю.

- Когда это кончится, Константин Дмитриевич? Наши сотрудники вынуждены самоотверженно голодать, тратя то, что предназначено на пропитание, проезд и проживание, на представительские расходы?

- Он что там, пиры закатывал с родственниками Прохорова? - буркнул Костя.