- Легок на помине... - ворчит справа мужской голос. - Писарь наш, кто еще. Как новенькая ему понравится, сразу серенады ей поет.

- Понравилась, значит! - торжествующе говорят слева. - Быть твоему Павлику маршалом, не иначе.

Женщины уже заливисто хохотали. Алла будто зачарованная встала и подошла к распахнутому окну. Серебряный свет луны освещал ее с головы до ног. На ней была белая, до пола, ночная сорочка. Павел невольно засмотрелся на жену. Она будто плыла по волнам в лунном свете. И за перегородками тоже замолчали, прислушиваясь к пению.

Алла села на подоконник и стала подпевать, сначала тихо, потом все сильнее, и вот уже зазвучал дуэт, слаженный и профессиональный.

Не видела Алла, как внизу, в кустиках, прячутся и томятся те самые солдатики, что катали ее на бронетранспортере, а потом не могли уснуть и вот пришли сюда, крадучись, чтобы еще хоть раз взглянуть на свою богиню-пассажирку. И они увидели ее, полуодетую, в окне.

Павел наконец вскочил, стряхнув с себя это наваждение, подошел к окну, взял жену за руку. Она покорно, продолжая напевать, обняла его за шею.

- Ах, какая ночь! И эта песня...

Павел бережно уложил ее в постель, подошел к окну, чтобы прикрыть его, и вздрогнул от неожиданности: на него в упор смотрела какая-то пожилая женщина в халате и в бигуди.

- О, только не прерывайте! Не мешайте им. Это так прекрасно, вы слышите? - Она склонила голову набок, прислушиваясь к невидимому певцу, который пел теперь один.

Павел сморщился, как от зубной боли. Куда он попал?

- Простите, а вы кто и что вам надо?

- Вы меня еще не знаете, вы недавно, только вчера, прибыли, зато я знаю о вас все и о вашей очаровательной супруге, у которой, оказывается, такой прекрасный голос... А я библиотекарша, Аглая Степановна, мечтаю создать у нас в части очаг культуры, к которому тянулись бы люди. А теперь вижу, что это мог бы быть маленький оперный театр, раз уж есть подобные голоса...

- Простите, мне завтра рано вставать, - сказал Павел и снова попытался закрыть окно. Но она обиделась и придержала его руку.

- Это вы меня простите, я не могла не сказать, как это было замечательно. А вы еще не привыкли к гарнизонной жизни. Мы живем здесь просто, сообща...

И тут из-за перегородки справа раздался недовольный мужской голос:

- Под одним одеялом спим. Да гони ее, лейтенант! Спать пора. Делать ей нечего! Очаг культуры...

- Вы глубоко не правы, Суровцев. - Библиотекарша попыталась просунуть голову в окно. - Я совсем не это хотела сказать. Но я вас прощаю...

Все рассмеялись, Алла громче всех. Библиотекарша растерялась.

- Простите, Бога ради. Спите, конечно. У вас нелегкая служба, простите и спокойной ночи.

- Фу! - Павел закрыл с треском окно, и Алла увлекла его на кровать, смеясь и целуя.

- Не будь злюкой. Подумай сам, она старая, озабоченная, увидела тебя, такого красавца...

Она перешла на невнятный шепот, но за ширмами и перегородками все услышали и стали комментировать.

- Да ладно вам, ребята! Чего стесняться! Личная жизнь после отбоя должна быть или нет? В уставе четко сказано...

- Вот Кругловы время не теряют, у них панцирная сетка, слышите?

Все примолкли и действительно услышали скрип и глухие стоны.

- Лучше, когда все одновременно, - сказал рассудительно Суровцев. - По команде. Тогда никто никого не слышит. И заканчивать тоже желательно вместе.

Алла беззвучно тряслась в смехе, прижимаясь к мужу.

- Ну так командуй! - сказал издалека чей-то веселый голос. - Все правильно говоришь.

- Готовы? - крикнул все тот же невидимый Суровцев.

Кто смеялся, кто возмущался, были слышны недовольные голоса, возня, но вскоре все стихли.

- Готовы... - сказал кто-то из дальнего угла, и все снова нервно рассмеялись.

- Исходное положение... - начал неугомонный Суровцев. - Кто сверху, кто снизу - заняли!

- Ну что ты? - шепотом спросила Алла мужа. - Они веселые, сам видишь... Ну хочешь, чтобы я сама? Не будь букой, ну!

Павел лежал на спине и безучастно смотрел в сторону. Она приникла к нему, целуя, и он постепенно стал отвечать тем же.

- Эй, новенькие, готовы, спрашиваю? - снова спросил все тот же Суровцев.

- Всегда готовы! - озорно выкрикнула Алла.

- Раз-два - поехали! - крикнул Суровцев.

Под смех затрещали, заскрипели под молодыми, горячими телами расшатанные койки и старые диваны. Потом смех стал стихать, переходя в стоны, и уже никто никого не слышал.

Тем временем бедные солдатики, потерявшие сон, приникли к окну офицерского общежития. Ничего не видно, все только угадывается и слышится... Они видят библиотекаршу Аглаю Степановну, приникшую к другому окну и тоже пытающуюся что-то рассмотреть.

Ребята переглянулись, потом достали заранее заготовленные маски. И когда она, вздохнув от увиденного и услышанного, а больше от угаданного, пошла через кусты к своему клубу, двинулись за ней вслед...

Она успела обернуться:

- Вам, мальчики, что, книги поменять? Так приходите завтра... Ой, а что это вы делаете, чего вы хотите?..

Сережа Горюнов между тем брел к себе в каморку, вздыхая на огромную луну - с темными щербатинами, как если бы с нее сшибли штукатурку. Теплая ночь, птицы поют... а перед ним по-прежнему стоит в окне прекрасная женщина и поет, откинув голову, зажмуря глаза.

Возле штаба едва не наскочил на поджидавшую его молодку.

- Ефремова, ты, что ли?

- Напугала? Сам же говорил... - Она боязливо оглянулась.

- Что говорил?

- Уже не помнишь, да? Я его тут жду-дожидаюсь, а он этой Тягуновой романсы распевает. А кто моего Кольку специально в наряд поставил, кто просил не знаю как, а теперь - забыл?

- Разве Коля в наряде? - Он рассеянно оглядел ее, хотя и сейчас видел лишь поющую Аллу.

- Какой-то ты забывчивый сделался. Ну что, мне домой идти или как? Она зябко повела полными плечами, потом прикрыла наброшенным платком высокую грудь, на которую он уставился, что-то припоминая.

- Погоди... Это ты насчет квартиры в новом доме хлопочешь?

- Одна я, что ли?

Они направились в его жилище - пристройке возле штаба.

Там она стала деловито раздеваться, не включая света.

- Глаш, погоди раздеваться. Так сразу... Что-то я устал сегодня.

Но она уже торопливо срывала с него гимнастерку, потом припала к его груди, жадно целуя.

- Чего годить-то! Мой вот-вот заявится меня проверять. А отдельную квартиру ему подавай! Сам палец о палец не стукнет. Ну ты будешь трусы снимать?

Да уж, такая это ночь, полная тепла, лунного света, пения птиц и любви - разной.

Через какое-то время они замерли, потом одновременно сели, прислонившись друг к другу. Закурили.

- Твой Колька может проверить?

- Наверно, уже проверил... - махнула она рукой. - Да черт с ним. Мне главное, чтоб квартира отдельная, как ты обещал. И куда он денется.

- Не знаю, получится ли? - вздохнул Сережа, снова откинувшись на спину.

- Что значит - получится ли? - спросила она.