– Ладно, – тихо проговорил Денис, как будто уговаривая сам себя успокоиться. – Значит, на работе его нет. Дома – тоже. Где же он, по-вашему, может сейчас быть?
– А бес его знает, – ответила Елена Яковлевна. – Он передо мной давно уже не отчитывается. Бывает, что пропадает на несколько дней и даже, скотина такая, не звонит.
– Но на работу-то он в эти дни ходит?
– Бес его знает, – повторила блондинка. – Может, и ходит. Я же сказала – он передо мной не отчитывается.
– Хорошо. – Денис потер ладонью тщательно выбритый (благотворное влияние Кротова) подбородок. – Елена Яковлевна, – спросил он, – а вы что-нибудь слышали про «Дни открытого пьянства»?
– Дни открытого пьянства? – Виленкина стряхнула пепел и пожала плечами. – Нет. А что это такое?
– Это такие... – Денис на мгновение задумался, подбирая нужное слово, – такие корпоративные вечеринки, которые начальник вашего мужа устраивает по четвергам.
– А, вы про это. – Виленкина махнула рукой с зажатой в пальцах сигаретой. – Знаю, конечно. Пьянствуют они там. Нажираются как свиньи. Фима говорит, так нужно. Я и сама понимаю: если начальник алкаш, тут уж хочешь не хочешь, а надо соответствовать.
– В каком смысле «соответствовать»? – обескураженно спросил Денис. – Алкашом, что ли, стать?
– Ну зачем же сразу алкашом? – поморщилась блондинка. – Просто показывать, что и ты к спиртному неравнодушен. Что под хорошую закуску и ты не прочь иногда пропустить рюмочку-другую...
– Понятно, – сказал Денис. – Значит, о том, что каждый четверг ваш муж пропускает с сослуживцами рюмочку-другую, вы знаете. А скажите... после этих пьянок, по четвергам, он часто не возвращался домой?
Блондинка вульгарно хохотнула.
– Да считай что никогда не возвращался. Зачем ему? Они ж там все пьяные. А где пьянство, там и разврат. Отоспится у какой-нибудь дешевой шлюшки, а на следующий день домой. Трезвый как стеклышко.
– Интересное у вас ко всему этому отношение, – пробормотал Денис.
– А мне что? – пожала плечами Елена Яковлевна. – Главное, чтобы деньги домой приносил и детишек не обижал. Слава богу, у нас их пятеро. А все остальное... – Она махнула рукой. – Мужик потому и мужик, что кобель.
Виленкина стряхнула пепел, подняла глаза на Грязнова, слащаво улыбнулась и неожиданно спросила:
– Чаю с коньяком хотите?
– Да нет, спасибо, – поспешно ответил Денис. – Мне пора.
Блондинка, продолжая ласкать Дениса вульгарной улыбкой, пожала плечами.
– Ну как хотите. А то смотрите... Фимы, может, сегодня вообще не будет. Может, наведаетесь вечерком? Бог даст, я еще чего-нибудь вспомню. А вы потом...
– На этот случай я оставлю вам свой телефон, – резко оборвал ее Денис.
Он вынул из кармана визитку и положил ее на край дивана.
– Если ваш муж объявится – пусть позвонит мне, хорошо? Это в его же интересах.
– Ладно, – вздохнула Елена Яковлевна, – передам.
– Спасибо.
Денис быстро поднялся с кресла, быстро вышел в прихожую, быстро переобулся и, не сказав больше ни слова, покинул квартиру супругов Виленкиных.
Лицо его было красным от ярости.
Глава сорок седьмая
Зелек Александрович Шустов проснулся в три часа ночи. Его разбудил мелодичный, но от этого не менее противный перезвон телефона.
Шустов включил настольную лампу, посмотрел на часы и сердито проворчал:
– Черт знает что. До утра подождать не могли?
Он снял трубку и молча приложил ее к уху.
– Зелек, – раздался в трубке голос Леонидова. – Зелек, это ты?
– Я, я, – нехотя отозвался Шустов. – Что-то случилось?
– Случилось, дорогой, случилось.
Голос у Леонидова был усталый и хрипловатый. Зелек провел ладонью по лицу, как бы прогоняя остатки сна, и спросил:
– Расскажешь? Или по телефону нельзя?
– По телефону нельзя, – ответил Леонидов. – Я звоню из машины. Через пять минут буду у тебя. Одевайся.
– Ты один? – встревоженно спросил Шустов.
– Нет. Со мной Кирилл.
Шустов собрался задать следующий вопрос – дескать, что это вы делаете в машине с Кириллом в три часа ночи, но не успел. Леонидов задал свой вопрос первым.
– Послушай, – сказал он, – у тебя есть лопата?
– Лопата? – Пальцы Шустова, сжимающие телефонную трубку, побелели. – Н-не знаю. Надо посмотреть в гараже.
– Ладно, – устало сказал Леонидов, – жди.
В трубке раздались короткие гудки.
– Черт знает что, – вновь проворчал Шустов. – Три часа ночи. В машине. Да еще и с Ремизовым. Что там у них могло случиться? И... – На душе у Шустова стало нехорошо. – ...И зачем им лопата?
В открытом багажнике лежало что-то массивное и темное. Кирилл достал из кармана маленький фонарик, размером с авторучку, и посветил на лежащее тело. Лучик фонарика выхватил из тьмы желтое худое лицо, небритый, резко обозначенный кадык...
– Хватит, – резко сказал Зелек Александрович.
Кирилл послушно потушил фонарик.
– Как это произошло? – произнес Зелек Александрович хриплым, севшим от ужаса голосом.
Стоявший рядом Леонидов хмыкнул.
– Мы решили его немного потрясти. По поводу Озеровой и... и вообще. Но твой любимый ученик перестарался.
Даже во тьме Шустов увидел, с какой злобой и ненавистью блеснули глаза Юлия Семеновича, когда он покосился на Ремизова.
Шустов повернулся к Кириллу:
– Зачем ты это сделал?
– Да хватит вам, – махнул рукой Кирилл. Голос у него был как у обиженного ребенка. – Не собирался я его мочить. Тряхнул чуть сильней, чем нужно. Кто же знал, что он такой слабый?
– Значит, это было случайно? – недоверчиво спросил у парня Шустов.
– Конечно, случайно. Я ведь не садист.
Леонидов опять хмыкнул.
– Ладно, – сказал он. – Хватит риторики: случайно – не случайно... Какая теперь разница? Лучше скажи, куда мы это денем?
При слове «это» Леонидов легонько кивнул подбородком в сторону лежащего в багажнике Виленкина.
– М-да... – Шустов взъерошил ладонью волосы. – Что делать?.. Может, позвонить Мазаю?
– Нет, – отрезал Леонидов. – Мазай мужик хитрый. Помочь-то он, конечно, поможет, но после этого мы все трое будем у него в кармане.
– Да уж, – подтвердил Кирилл. – С такого крючка нам соскочить не удастся.
– Никто не должен об этом знать, кроме нас троих, – добавил Леонидов.
Они помолчали.
– Может, посадить его в машину и сбросить с какого-нибудь оврага? – предложил Шустов.
– Не получится, – хмуро ответил Юлий Семенович. – Он был не на машине. Иногда его отвозил домой
