— Господь да возблюет бедное дитя, мистер Флауэрбак. Взгляните, в каком он состоянии. Его следует омыть и дать ему свежее обличение.
— Вы правы, миссис Твимп. Принесите халат и лохань.
— Я мигом, вы и проморгаться не успеете. Из партера Адриана окликнула Дженни:
— Как по-твоему, какие чувства ты испытываешь к Джо в этой сцене?
Адриан заслонил глаза от света.
— Ну, отвращение, пожалуй. Ужас, жалость, негодование… сама знаешь. Все сразу.
— Это-то да. А как насчет желания?
— М-м…
— Знаешь, мне кажется, тут подразумевается, что Питер с самого начала испытывает сексуальную тягу к Джо.
— Вообще-то, я не…
— По-моему, Диккенс очень ясно дает это понять.
— Но это же его племянник! Не думаю, что у
— А я не думаю, что мы можем быть так уж уверены в этом.
— Да почему же не можем?
— Посмотри на Джо. Он стоит перед тобой, полуголый. Думаю, мы должны ощутить… должны ощутить… своего рода подспудное, подавленное желание Питера.
— Ладно! Будет тебе подспудное, подавленное желание. Может, добавить на гарнир еще и отвращение к себе или обойдемся без него?
— Адриан, нам через три часа выходить на сцену, пожалуйста, не начинай говниться.
— Хорошо. Не буду.
— Так, Хьюго, что насчет тебя?
— Ну…
— Каково твое отношение к Адриану, как ты считаешь?
— Ну, он просто еще один мужчина, так?
— Я не знаю, как любить его, — запел Адриан. — Что делать, чтобы привлечь его. Он всего лишь мужчина, а у меня их было так много. И он всего лишь один из них[58] .
— Мне кажется, здесь Адриан прав, — сказала Дженни. — Не считая того, что он сфальшивил на четверть тона. Вообрази все те странные вещи, которые тебе приходилось проделывать с другими твоими клиентами. То, что тебя искупали и приодели, не кажется тебе таким уж новым и необычным. Тебя учили доставлять удовольствие. Твоя услужливость — это услужливость шлюхи, твоя улыбка — улыбка шлюхи. Думаю, ты можешь позволить себе чуть больше самоуверенности. Пока же ты довольно скован.
— Он всего лишь плоть и кровь, — сообщил Адриан. — Глянь-ка, кто стоит с ним рядом.
— Адриан, прошу тебя!
— Извините, мисс.
Миссис Твимп внесла поднос с завтраком.
— Сэр, паренька нигде не найдут… о-ох!
Она в изумлении уставилась на голову Джо, покоившуюся на голой груди Питера Флауэрбака.
— Сэр! Сэр!
— О… доброе утро, миссис Твимп…
— Господи помилуй! Отродясь такой распущенности не видела! Мистер Флауэрбак, сэр, я не могу поверить правоте моих глаз. Чтобы вы — да выставили себя напоказ, как искусатель детей, нет, как потаскун откроков, как педестал! Как прародитель порока, распутанник! И чтобы я взирала на такую голую бесстадность, такую утрату иллюзий!
— Успокойтесь, миссис Твимп. Это дитя прокралось сюда ночью, пока я спал. Я до сей минуты и понятия не имел, что оно рядом со мной.
— Сэр! Прошу простить меня… но воззрить его здесь… Я могла прийти только к одному злоключению.
— Оставьте нас, миссис Твимп.
— Может, попробуете возбудить его, сэр! Я думаю, его следует возбудить сию же минуту.
Адриан ощутил, как при вызванных этой репликой смешках публики Хьюго напрягся.
— Я разбужу его и пошлю к вам вниз, миссис Твимп.
— А я приготовлю воду для его осквернения. И она удалилась под одобрительные аплодисменты.
Адриан сел и уставился перед собой.
— О Господи! Что я наделал? Что, во имя Божие, я наделал?
— С добрым утром, сэр.
— Ах, Джо, Джо! Зачем ты пришел ко мне этой ночью?
— Вы же мой спаситель, сэр. Миссис Твимп сказала, что мне всегда следует помнить об этом. А вы говорили, что я должен спать только с моим спасителем.
— Дитя, я подразумевал…
— Я что-то сделал не так, сэр? Вам не понравилось?
— Мне снилось… Не знаю, что мне снилось. Скажи, что я спал, Джо. Скажи, что проспал всю ночь.
— Вы были со мной очень ласковы, сэр.
— Нет! Нет! Нет!
Свет погас, гром аплодисментов отметил конец акта, и они полежали еще немного, пока кровать ехала за кулисы, где подпрыгивала от волнения Дженни.
— Чудно! — воскликнула она. — Ты только послушай! Здесь люди из 'Граниад'[59]и из 'Файненшиал таймс' тоже.
— 'Файненшиал таймc'? — переспросил Адриан. — Это что же, Тим Андерсон задумал основать компанию 'Флауэрбак Лтд.'?
— Нет, здесь их театральный критик.
— Не знал, что у них такой имеется. Кто, к черту, читает театральную критику в 'Файненшиал тайме'?
— Если рецензия будет хорошая, все прочтут, потому что я собираюсь увеличить ее и вывесить на стене театра.
— Когда заканчивается антракт? — спросил Хьюго.
Никто на последующей вечеринке не спорил с тем, что это была лучшая постановка за всю историю театрального Кембриджа, что Хьюго и Гэри, в частности, предстоит на многие недели стать темой разговоров в Вест-Энде, что Адриан проделал отличную работу, адаптировав Диккенса для сцены, и что он должен написать новую пьесу для Дженни, как только ту возьмут в Национальный, до чего остались считанные дни.
— Мой дорогой Хили! — Чья-то рука легла на плечо Адриана. Он обернулся и увидел улыбающегося Дональда Трефузиса.
— Здравствуйте, профессор. Ну, как вам?
— Триумф, Адриан. Подлинный триумф. Чрезвычайно похвальная адаптация.
— Сойдет за мою оригинальную работу? Трефузис принял озадаченный вид.
— Ну, помните, задание, которое вы дали мне в начале триместра?
— Адаптировать чужой роман? Это и должно было сойти за оригинальную работу? Вы меня, должно быть, не поняли.
Адриан был немного навеселе, и хотя он сто раз прокручивал в голове этот миг, все и всегда происходило в квартире Трефузиса и, конечно, без звучащей где-то на заднем плане песенки 'Врежь мне твоей ритмической палочкой'.
— Да нет же, профессор. Я не об этом. — Адриан откашлялся. — Я спросил, сойдет ли в качестве оригинальной работы роман 'Питер Флауэрбак'?
