– Она сказал, что вы меня допрашивали и… воспользовались ситуацией. Она сказала, чтобы я не беспокоился. А я и не беспокоился. Я из-за мамы только беспокоюсь, – добавил он печально, – и бабушка не едет…
Что-то там не так с этой бабушкой, вспомнил Никоненко. Как Федор сказал в прошлый раз? «Мы сели ей на шею»?
– Ты скучаешь без бабушки?
– Нет, что вы! – искренне удивился Федор. – Мне с Алиной лучше. Мы с ней друзья, а с бабушкой мы не друзья. Просто я боюсь, что она сейчас не едет. Значит, потом приедет и станет маму ругать. Я очень не люблю, когда ругают маму!
Он по-взрослому вздохнул и потянул вниз широкую «молнию» новенькой желто-серой куртки.
– Жарко.
– Куртка – блеск! – одобрил капитан.
– Это Алина купила, – похвастался Федор, – вчера вечером. Мы с ней как встали, так поехали по магазинам. Она сказала: чтобы успокоиться, нужно накупить как можно больше всего, а потом наесться до отвала. Мы так и сделали.
Капитану вдруг стало весело и хорошо.
– Что же вы накупили?
– Целую кучу всего. Вот куртку купили. Потом еще мне ботинки. Желтые. Видите? Еще два свитера – один мне и один ей. Который зеленый. Мне не понравился, а она сказала, что хороший. Джинсы купили, рюкзак, медведя маленького – все мне. И еще джип с радиоуправлением, мы за ним специально в «Детский мир» заезжали. А потом поехали есть в ресторан. Алина сказала, что сегодня мы опять поедем, в другой ресторан, в китайский. А вчера мы были в итальянском. Она сказала, что, если мама узнает, как мы проводим время, она нам задаст!
– Это уж точно, – согласился капитан с удовольствием, – она вам, ясное дело, задаст!
– Федор, поехали, – скомандовал холодный отчетливый голос.
Очевидно, поединок, от которого капитан отвлекся, завершился победой дисциплины и медицины.
– Ну что? – спросил Никоненко язвительно. – Конфузия? Виктория не состоялась?
Она выразительно посмотрела на него и ничего не ответила.
– Пошли, Федор!
– Напрасно, между прочим, вы на меня смотреть не желаете, – сказал Федор Иванович Анискин в исполнении Никоненко, – придется вам на меня смотреть и даже еще некоторое время со мной разговаривать.
Она опять не удостоила его ответом.
– Я позвоню вашему главврачу, – сообщила она врачу утомленным тоном.
– Хоть министру здравоохранения, – ответил тот любезно, – если главный разрешит, можете в реанимации поселиться!
– Барышня! – позвал Никоненко. – Остановитесь на минуточку. Поговорите со мной.
– Мне некогда, – отрезала Алина, – мне нужно заехать на работу. Хотите разговаривать, можете ехать со мной.
– Куда же я с вами поеду? – перепугался «Анискин». – В какой такой офис?
Интересно, она никогда не слышала, что с «правоохранительными органами» лучше поддерживать мир и любовь? Что органам этим ничего не стоит устроить кому угодно такую кучу неприятностей, что выбраться из нее будет проблемой не только для генерального директора рекламного агентства «Вектор»?
Хлопнула дверь в конце коридора, протянуло затхлым сквозняком, и в узком больничном пространстве, пропахшем лекарствами и бедой, материализовался министр по делам печати и информации – или как там – Дмитрий Потапов. Следом за ним двигался охранник, а следом огромная корзина цветов. Очевидно, кто-то ее нес, но кто из-за огромности корзины было не разобрать.
Как в сказке, все моментально перестали ссориться и забыли, о чем только что говорили.
– Добрый день, господа, – издали сказал Дмитрий Потапов, не повышая голоса, – как вас много! Вы все стоите в очереди, чтобы навестить Маню Суркову?
– Верочка, кофе сделайте нам, пожалуйста, – приказала Алина и, обойдя длинные капитанские ноги, с комфортом размещенные посреди ее стильного кабинета, повесила в шкаф норковую тужурку. – Вам с чем? С молоком? С сахаром? С пирогами?
– Вот у меня приятель есть, Павлик, – душевно сказал косивший под Анискина капитан, – бо-ольшой человек, а у него буфетчица, Тамара. Она та-акие пироги печет – пальчики оближешь!
– У нас никто не печет, – сказала Алина сухо, – у нас в булочной покупают. Так с чем вам кофе?
– С сахаром и с молоком, – решил Никоненко, – и с покупными пирогами.
Она даже не улыбнулась.
– Верочка, с сахаром, молоком и пирожными. Спасибо. Простите, я отвечу на звонок.
Кабинет с черной и серой мебелью, такой же стильный, стремительный и удлиненный, как она сама, подходил ей идеально. Интересно, кто же платит за все это – за мебель, за офис на Рождественском бульваре, за «Тойоту», за норковый мех внутри тужурки?
С телефоном она разговаривала гораздо более благосклонно, чем с капитаном Никоненко, и капитан решил, что звонит как раз кто-то из тех, кто за все платит.
