Палмер отказался от попытки разгадать ее мысли. – Потом и Калхэйн ушел.

– А Бернс старался удержать тебя?

– Да, а ты откуда знаешь?

Эдис легонько пожала плечами: – Он производит впечатление человека, который боится долго оставаться в одиночестве, особенно ночью. – Она нахмурилась. Потом аккуратно сложила газету и отодвинула от себя. – И еще он производит впечатление человека, который предпочел бы провести время с женщиной, а не с тобой.

Палмер кивнул и попытался улыбнуться: – Я вижу, ты уже готова подвести итоги.

Эдис подвинула к себе чашку и некоторое время задумчиво разглядывала остатки кофе. Палмер наблюдал, как ее затуманенный взгляд изучал темную жидкость. Прорицательница из колледжа Уэллсли.

– Иногда должно быть все же неловко, – проговорила она. – Он чересчур увлекается женщинами, правда?

– Да. Но почему должно быть все же неловко?

– Для другого человека, я хотела сказать.

– Не понимаю.

– Для такого, например, как ты, – уточнила она.

– О-о?!

– Он, конечно, пытается использовать тебя в своих целях, – сказала Эдис. В ее словах был и легкий намек на вопрос, и вместе с тем они звучали почти как утверждение. – Он на это способен. Такое у меня создалось впечатление. Второй муж Джейн в чем-то похож на него. Он тоже всегда был готов организовать небольшие попойки с развлечениями. – Эдис подняла глаза на мужа и слегка улыбнулась ему: – Ведь он тоже с востока, как и мистер Бернс. Восточные люди отличаются такой склонностью.

– Но Бернс ведь приехал с Западного побережья, – заметил Палмер. – Откуда же у него эти склонности?

– С каких это пор Бейрут попал на Западное побережье? Склонности к сексуальным излишествам – вот что отличает их от жителей Среднего Запада.

– Это напомнило мне о том, что говорил мне вчера вечером сам Бернс. – Палмер отпил несколько глотков кофе, борясь с желанием взглянуть, как примет Эдис это признание.

– Бедняга, он просто не понимает тебя, дорогой, – сказала она.

– Ты могла бы сочинить целую книгу о тех явлениях, которых не понимает Мак Бернс.

– О тебе, например.

– И вообще о многих явлениях, – сказал Палмер, но недостаточно быстро, чтобы это прозвучало непринужденно. Позднее, сидя в машине, по дороге в банк, Палмер восстановил в памяти их разговор, пытаясь определить, что же создавало эту скрытую напряженность в их отношениях. Сперва он решил, что все-таки это он один старается держать себя в руках. Она-то чувствует себя совершенно свободно. Но когда он вновь перебрал в уме весь их разговор, у него появилось беспокойное ощущение, что за каждым ее словом таился другой, невысказанный смысл. Сидя у себя в кабинете и раздраженно перебирая ничего не значащие бумаги из «входящих», Палмер старался избавиться от всех этих размышлений. Это привело лишь к тому, что голова у него разболелась еще больше. Когда в 10 часов пришла Вирджиния Клэри, он сначала обрадовался ее приходу, но вскоре и она начала раздражать его.

– …и не без пользы провели вечер с милым Бернсом, – проговорила она.

– Скучно, пошло и никакой пользы, – проворчал он. – Вы поступили разумно, уклонившись от этого приглашения.

– Женщинам всегда рекомендуется поддерживать с Бернсом добрые отношения.

Нахмурившись, он оторвал взгляд от бумаг, которые она ему принесла. – Что вы хотите этим скачать? – резко спросил он.

– Так, ничего особенного.

Палмер, не переставая хмуриться, пристально взглянул на нее, на плавный изгиб высоких скул и невозмутимую ясность больших черных глаз. Он и сам не мог понять, почему его так бесило ее хорошее настроение и цветущий вид.

– Может быть, вы все-таки выскажетесь более определенно о его репутации? – настойчиво спросил он.

– В том, что касается женщин? – ответила она вопросом на вопрос.

– Да, – устало сказал он, – хотя бы в том, что касается женщин.

– Осведомленные лица утверждают, что он мог бы потягаться с дюжиной киногероев.

– Черт подери! – не стерпел Палмер. – И дернуло же Бэркхардта связаться с этим… – Он остановился, слишком поздно поняв, что ему не к лицу критиковать старика в присутствии его служащих. – Ну, ничего, – закончил он устало. – Оставим это. Некоторое время она в молчании глядела на него, затем потупилась. Несмотря на нестерпимую головную боль, Палмер успел заметить, что теперь она не сидит перед ним в натянутой позе, настороженная, как это бывало прежде. Она чувствовала себя свободно, а это уже хорошо. Впрочем, может быть, и нехорошо? Стоило ли допускать такую вольность… Он мотнул головой, как бы пытаясь освободиться от своих мыслей, но добился только нового приступа головной боли.

– Мне очень жаль, – услышал он.

– Чего вам жаль? – Собственный голос показался ему пронзительным и резким.