пришлось.

— Приливная волна от такого удара могла затопить Англию, — подсказал Сергей.

— Ой, как было бы хорошо, случись такое, — мечтательно сказал Игорь, — а то от Англии всем всегда только геморрой.

— Нас бы тоже тряхнуло и весьма сильно.

— Нас и так скоро тряхнет. Мало не покажется. Надо бы пути отхода проверить.

Ожидая налета, они собрали все свои вещи, положили их на полу в холле, потом вышли на лестницу посмотреть — не завалена ли она и чуть ли не с секундомером проверили — как быстро они смогут спуститься по ней с тринадцатого этажа до первого. Лестница нигде не была загромождена, но даже перепрыгивая через ступеньки, даже без сумок с вещами, времени ушло почти две минуты, причем во время этой первой и единственной попытки, они показали очень неплохие результаты. Быстрее, похоже, они спуститься не могли.

«Палестину» построили недавно. Но лестничные проходы в ней были узкими. Когда по ним начнут спускаться жители гостиницы, возникнет жуткая давка, может такая же, как во время митинга, когда толпа, испугавшись, становится уже неуправляемой и бежит неведомо куда — по телам упавших, не способных подняться. На лестнице велика вероятность — упасть, покатиться вниз, поломать руки и ноги, но даже если и удастся спуститься без приключений, все равно скорость будет гораздо меньше, чем та, которую показали Сергей с Игорем во время тренировки. Другого выхода не было. На лифте спускаться было нельзя. Если гостиницу обесточат, тогда лифт остановится, а нет ничего хуже, чем беспомощно сидеть запертым в консервной банке.

Бомбоубежище походило на обычную автомобильную стоянку, построенную под гостиницей: огромный серый железобетонный ангаре квадратными колоннами. Скорее всего, эта консервная банка была и стоянкой.

«Может, и успеем», — читал в глазах своих коллег Сергей.

Впрочем, бежать в бомбоубежище тут же, как только послышится вой сирены, они не собирались. Первые минуты авианалета они хотели встретить в своем номере. Слишком из него хороший вид открывался на город, дающий возможность увидеть почти все взрывы.

Окна они заранее заклеили скотчем. Да не просто крест-накрест, а тщательнее, чтобы их не выбило взрывной волной, и плотно прикрыли толстыми тяжелыми шторами. Хоть какая-то гарантия, что если поблизости прогремит взрыв, и стекла все-таки вылетят, то осколками никого не посечет.

Операторы проверили, как работают видеокамеры. Они точно оружие проверяли перед сражением. Потом выставили их на балконы, как будто готовились дать отпор врагу, способному напасть одновременно со всех сторон.

Игорю достался балкон, выходивший на дворец Саддама Хусейна. Он лежал на другой стороне Тигра. Дворец был подсвечен, сиял, как будто в его стены вмонтированы огромные драгоценные камни. Игорь вытащил сигареты, закурил. Он смотрел на дворец с каким-то восхищением, полагая, что видит его в таком виде — в последний раз, ведь для бомбардировщиков этот дворец будет одной из главных целей. Через несколько часов он должен превратиться в развалины, а таким красивым, каким он представлялся сейчас, дворец останется только на фотографиях, на снятых видеокадрах и в памяти. Улицы тоже оставались ярко освещенными, подсветили и правительственные здания. Может это был какой-то психологический фактор? Дескать — не боимся мы никаких налетов.

Вторая камера — снимала город, а третья — была направлена на комплекс правительственных зданий.

Ждать пришлось не долго. Армагеддон начался вечером в восьмом часу, когда небо стало уже почти совсем черным. Сначала протяжно и безысходно завыли сирены. От звука этого сжималось сердце, как от воя собаки, которая все никак не может успокоиться, предвещая кому-то этой ночью смерть. Потом они услышали далекий гул, который приближался, как пока еще невидимая, скрытая в темноте, огромная волна, что должна проглотить город. Этот гул даже заглушил сирену, и тогда стало понятно, что там — в ночном небе летит целая орда, не знающая жалости. У Сергея мурашки по спине побежали от таких звуков. Небо расцвело, как во время праздничного салюта — так хорошо были видны трассеры зениток.

Сергей вместе с коллегами сидел на полу в холле, за спутниковым телефоном. Все они пытались дозвониться в Москву, чтобы сообщить о том, что Багдад начали бомбить, но связь не работала. То ли оттого, что поработали АВАКСы, то ли потому, что американцы рассыпали в воздухе какую-то дрянь, которая заблокировала связь, то ли они высадили космический десант на орбитальные спутники и в жестокой рукопашной захватили их.

— Без толку, — пробормотал Сергей.

Он не сказал еще ни одного слова, а трубка в его руках уже нагрелась, да и ухо начинало болеть, как будто он слишком долго говорил по телефону. Громов знал, что сигнал спутникового телефона буквально притягивает ракеты. Они летят к нему, как мухи на мед. Может и хорошо, что они все никак не могли дозвониться?

Шторы они не открывали. Поэтому, где безопаснее — на балконе или в холле — Сергей не знал. Он прошел в комнату, чуть отодвинул штору, потом открыл дверь, выбрался на балкон и плотно все за собой закрыл.

— Ну, а ты мне тут на фига сдался? — спросил Игорь, услышав, что к нему на балкон пришел Сергей.

— Подышать свежим воздухом хочу, — объяснил Громов.

— Скоро воздух будет совсем не свежим, — сказал Игорь.

Где-то в темноте завывала орда. Самолеты не приближались к городу, где их могли бы достать зенитчики, а стреляли ракетами с большого расстояния. Полет крылатых ракет разглядеть было невозможно. Среди построек дворца то и дело вздымались к небесам огромные языки пламени. Дворец оказался в самом пекле.

Сергей чувствовал, как на него накатываются горячие волны воздуха. Земля начала дрожать, а из-за этого, стали дрожать и стекла. Они тряслись, как во время нервного припадка, словно от страха.

— Я тут еще немного поснимаю и надо ходу давать, — сказал Игорь.

— Давай, а я пойду, в Москву попробую еще разок позвонить, — кивнул Сергей.

— Ты не очень усердствуй.

— Ты тоже.

Они договорились еще накануне налета, что все вместе побегут в бомбоубежище, но вышла накладка. Номер все равно был закрыт шторами. Сергей только слышал глухие взрывы, но не видел происходящего на улице. Может из-за этого он остался в номере, все не терял надежду дозвониться до редакции?

Тем временем, Игорь, оказавшись в бомбоубежище, к удивлению своему обнаружил, что Сергея там нет.

— Эй, — начал он расспрашивать коллег, — Громова кто-нибудь видел?

Оказалось, что никто не знал — куда тот подевался. Ну не подвернул же он на лестнице ногу, в самом деле?

— Ну, где ты был? — упрекал он Сергея, когда тот наконец-то соизволил спуститься в бомбоубежище.

— Извини, задержался немного.

Громов действительно не спешил. На лестнице никого не оказалось. Все, кто хотел спрятаться на автомобильной стоянке, сделали этот сразу же, как только завыла сирена.

Помимо обитателей «Палестины» и ее сотрудников, в бомбоубежище оказалось много жителей окрестных домов, которые знали, что в гостинице живут журналисты, что они обязательно в этом подвале спрячутся, и полагали, что рядом с ними находиться будет безопаснее, чем где-то в другом месте. Предположение верным оказалось лишь по одной причине. Никакой безопасности присутствие журналистов вообще-то не гарантировало, но оказалось, что в подвале у дальней стены, ни о чем не беспокоясь и не выказывая никакой тревоги, сидят представители американских СМИ.

— А эти, что тут делают? — кивнул на американцев Игорь.

Вообще-то, с началом бомбардировок иракское правительство объявило всех американских журналистов персонами нон-грата и обещало их выгнать из страны. Однако получалось, что часть из них