– Потому что ты, моя дорогая, вовсе не человек.

– Я знаю.

Рен не вела себя как человек. И даже не чувствовала себя человеком.

Может быть, в этом были виноваты люди. Возможно, именно они заставили ее стать такой, какая она есть, подкрадываясь из темноты и бросаясь камнями. Они звали ее чудовищем и винили в каждой смерти. Они так боялись, что превратили ее в легенду – и она почти им поверила. Вполне вероятно, именно люди сделали ее такой: девочкой с обломанными ногтями и острым языком.

А может, монстры были виноваты в том, что отрезали ее от окружающего мира. Они вынудили ее сражаться за лес изо дня в день. Или вина лежала на короле с королевой, которые бросили ее одну во враждебном мире.

А может, это была только ее вина.

Она напала на Якуба. Она подвела Риша. Кожмар погиб. В ее отсутствие стржиги приблизились к городу, а она даже не хотела об этом думать, потому что была одержима погоней за драконом. Весь проклятый лес сгорал в золотом пламени, а она только помогала ему гореть быстрей. Это была ее вина. И только она должна за это отвечать.

– Я была плохой королевой, – сказала Рен отрывистым дрожащим голосом.

Подняв взгляд, она увидела жалость в глазах Бабы-яги.

– Ты сражалась с чудовищами семнадцать лет, – сказала старуха.

Рен покачала головой. Она осознавала, что бестелесные руки моют посуду и что Лукаш лежит на кровати в другой части комнаты. Она осознавала свою вину, которая обжигала ее изнутри, разливаясь по венам.

– Я проиграла, – сказала Рен.

– Мы все проиграли, – сказала Баба-яга. – Их слишком много. Ты думала, они подчинятся твоему правлению? Это дикий, озверевший ураган, а ты – единственная, кто стоит у него на пути. Что сделали люди? Они спрятались, сдались. Жители городов опустили руки. О, конечно, они пишут статьи и книги, а иногда даже обсуждают это в своих парламентах. Но они запечатали это место и назвали его «забытым», а все потому, что сами решили его забыть. Пока люди этого мира прятались, ты сражалась.

Возможно, Баба-яга была права. Такую мысль было куда легче принять. Было проще посчитать людей самодовольными существами, отрицающими очевидное. Сказать, что они рисуют линии на песке и никогда их не переступают. Она вспомнила слова Лукаша:

«Я не думаю, что ты животное. Я не думаю, что ты чудовище. Я никогда так не считал».

Он не называл ее животным, чудовищем или даже человеком. Он никогда не вешал на нее никаких ярлыков.

– Мы с тобой должны помочь друг другу, – сказала Баба-яга, нарушив тишину, и убрала редкие волосы обратно под платок. – Мы похожи. Не совсем люди – не совсем чудовища, но при этом невероятно могущественные.

Рен посетило знакомое чувство. Кто-то другой посреди пустыни, наедине с пугающими тенями.

В отличие от нее этот кто-то никогда не знал Лукаша.

– Они называют нас чудовищами, – сказала Рен.

Девушка вспомнила, что Якуб говорил о предрасположении ко злу. Она вспомнила, как орды стржиг, растерявших все человеческое, вместе выходят на охоту. Ведь они умирали почти так же, как жили. Такие хрупкие, такие изменчивые. Такие внушаемые.

«Чудовище».

Как быстро жители города решили напасть.

«Ты убила их».

Как быстро они были готовы осудить. Увидев кого-то вроде Рен или Бабы-яги, они запрокидывали головы и выли на луну, выкрикивая одно-единственное слово: «чудовище».

Однажды Рен сказала, что больше всего боится тех монстров, которые однажды были людьми. Она всегда предполагала, что это связано с ее страхом повторить их судьбу. Но возможно, они не просто так становились чудовищами. Может, в их душах изначально царило зло.

– Из всех монстров, которые когда-либо появлялись в твоем лесу, – сказала Баба-яга, – самый опасный – это человек.

Рен показалось, что эти слова пришли к ней из другой жизни.

– Так говорил мой брат, – резко ответила она. – Где ты это услышала?

Баба-яга улыбнулась улыбкой, казалось, старуха видела Рен насквозь.

– Мой дом простирается за пределы этих гор, маленькая королева, – сказала она.

На мгновение Рен затихла. Риш произнес эти слова много дней назад, сражаясь со стржигами на окраине городка. Прежде, чем все это началось. Прежде, чем они узнали людей по-настоящему. Несмотря ни на что, Якуб оказался добрым и заботливым. Фелка была проницательной, умной и открытой. И Кожмар – совершенно отталкивающий, но отчаянно нуждающийся в дружбе. Кожмар, которого они все не любили, с кем не хотели иметь дела. Кожмар, готовый пожертвовать всем ради их спасения.

«Бедный, дорогой Кожмар», – подумала Рен.

Пожалуй, он был лучше их всех.

– Ты не права, – вдруг сказала Рен.

Баба-яга одарила ее испытующим взглядом.

– Ты не права, – повторила королева леса. – То есть, конечно, ты права. Это правда. Они эгоистичны. Когда у них есть цель, они просто сметают все на своем пути.

Она подумала о Якубе, настолько одержимом своими исследованиями, что его больше не заботил никто на свете. Она подумала о Лукаше, который похитил ее ради поисков своего брата.

– Но люди мне нравятся, – продолжила Рен. – Да, они могут быть жестокими, но еще они бывают добрыми. Я вспоминаю одного из моих друзей – Якуба. Он всегда уважал мой лес. Якуб никогда не хотел ему навредить – только узнать его.

Этот человек отправился в лес для того, чтобы ее спасти. Якуб терпеливо делился с ней своими знаниями. Он горевал по Ришу с тем же отчаянием, что и по своей дочери. Чтобы спасти их от мавок, он нашел в себе силы отпустить свое дитя. Он мечтал о горах, но решил вернуться в город, где его боялись и сторонились. Якуб пожертвовал всем, что было ему дорого.

Рен подумала о Фелке, которая с самого начала предложила ей свою дружбу. Фелка никогда не звала ее чудовищем, терпеливо приносила ей одежду и всегда была проницательной, смешной, верной и доброй.

Она подумала о Кожмаре, которому пришлось умереть, чтобы спасти их.

Наконец, она подумала о Лукаше, который пожертвовал всем: своей семьей, своим наследием, своей жизнью. И все это – ради нее.

– Люди несут в себе тьму, – сказала Рен. – Но иногда они выбирают свет, Баба-яга. Чудовища нашего мира – русалки и стржиги – выбрали сторону зла, и они никогда не изменятся. Но эти люди. – Рен думала о своих прекрасных и порой невыносимых друзьях. – Эти люди совершают ужасные преступления, но они молят о прощении и могут измениться, Баба-яга. Они хотят меняться к лучшему… и, я думаю, что это – настоящая магия. В их душах столько тьмы, но они все равно выбирают свет. У них есть еще много хороших качеств, но это – мое любимое.

Выражение лица Бабы-яги изменилось. Она смотрела на Рен смягчившимся взглядом. Бестелесные руки на заднем плане нерешительно замерли.

– Иногда, – тихо сказала Рен, – я думаю, что они – последние