– Как ты познакомился с Лукашем? – спросила она.

– В городе, – тихо ответил он. – В тот день, когда мы встретили тебя.

Девушка широко распахнула глаза.

– Я думала, вы давние знакомые.

Кожмар засмеялся. Она не могла поверить, что когда-то считала его глупцом. С тех пор как они отправились в это путешествие, он стал жестче. Непреклоннее. И даже чуть красивее.

– Нет, нет, – сказал он. – Лукаш слишком знаменит, чтобы водить дружбу с кем-то вроде меня. Слава Волчьих Лордов гремит – вернее, гремела – по всей стране. А я никто.

Сложно было представить, что такой сияющий, отполированный юноша может быть никем. Его словно слепили из чистого золота.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Рен.

Кожмар усмехнулся.

– Я родился в городе на границе. Это на северных берегах. Ты когда-нибудь о тех местах слышала?

Рен покачала головой. Кожмар снова рассмеялся и посмотрел на свои ухоженные руки.

– Нет, конечно, не слышала. Ты никогда не покидала этого леса. Думаю, тебе понравилось бы там. – В его голосе не было ни капли сарказма или притворства. – Там есть огромные пляжи из белого песка. На одном из таких пляжей стоит розовый отель, и его пирс доходит до самой середины океана. В доме мэра целые комнаты сделаны из янтаря. Все дома выкрашены в разные цвета. Наш был фиолетовым. – Он закрыл глаза. – Там пахнет морем.

Рен показалось странным, что человек, который настолько любит цвета своего старого мира, носит одну и ту же черную форму. Эта мысль наполнила ее сердце необъяснимой грустью.

– Граница – самый большой порт в стране, – продолжил Кожмар, не заметив перемены в выражении своей собеседницы. – Мэр взимает налоги с каждого торгового судна, стоящего в порту. Он определяет моду для всей страны: какие шелка будут носить знатные дамы, какими специями будут пользоваться повара, какой дизайн будет пользоваться популярностью следующие тридцать лет.

– Мне кажется, это какие-то глупости, – честно сказала Рен.

Кожмар усмехнулся.

– Так и есть, Рен, – сказал он. – Но для людей эти глупости имеют очень большое значение. В моем мире – в мире Лукаша – никто не соревнуется в отношении того, у кого самые острые когти или самая сильная челюсть. Все дело в деньгах. А у мэра Границы их больше, чем у всех остальных. Он самый могущественный человек в стране. Возможно, в его руках больше власти, чем у самого короля Никодима.

– Вы, люди, очень странный народ, – сказала Рен.

– Согласен, – признал Кожмар.

Рен никогда не видела его таким. Она никак не могла понять, что на него нашло.

– Значит, ты родом из того города? – У нее не получалось выговорить название. – На границе?

– О, боюсь, все намного хуже, – пробормотал Кожмар. – Мэр Границы – мой отец.

Может, его поведение изменилось из-за того, что она была и королевой, и принцессой. Судя по всему, он понимал значимость таких вещей.

– Твой отец? – повторила она. – Правда?

Кожмар ухмыльнулся. Его улыбка очень отличалась от улыбки Лукаша. Каждый, кому улыбался Волчий Лорд, чувствовал себя особенным. Лукаш притягивал к себе, делая мир немного теплее и ярче.

От улыбки Кожмара по спине бежали мурашки.

– Совершенно точно, – сказал он. – Я был вторым сыном мэра Границы. Не смотри на меня так. Я никогда не был особенным. Северин, мой старший брат, – человек гораздо приятнее, чем я. Он красивее, умнее, выше. Он генерал Воронов. Еще он любит алкоголь и азартные игры, но тем не менее однажды он станет мэром Границы.

Рен обдумала новую информацию.

– То есть… тебе не нравится твой брат?

Из-за жара от их маленького костерка лицо Кожмара расплывалось и сливалось с деревьями. Он приглушенно сиял, скрытый дымом своей трубки.

– Рен, дорогая, – сказал он, усмехнувшись. – Я ненавижу своего брата.

Рен подумала о Рише, мирно дремлющем у нее под боком. Она не смогла бы ненавидеть Риша, Чарна или любого из жителей ее замка. Даже Лукаш рисковал жизнью ради своего брата. Тот факт, что Кожмар не чувствовал того же, очень ее расстраивал, но от этого светловолосый солдат нравился ей чуточку больше. Иногда он бывал грубым, но, может, в этом не было его вины. В конце концов, Рен простила Якуба, и, хотелось ей этого или нет, рано или поздно она также простит Лукаша.

Так почему бы ей не простить Кожмара за то, что он несчастлив?

Майор рассмеялся, словно прочитал ее мысли. Рен подняла глаза.

– Кто бы мог подумать, – пробормотал он. – Чудовище и неудачник ищут свои души в таком месте, как это.

Рен не нашла его комментарий забавным, но все равно улыбнулась.

– А почему бы и нет? – спросила она, стараясь звучать беззаботно. Мысль о том, что она может расстроить его еще больше, была для нее невыносимой. – Если верить Якубу, у нас в запасе еще много душ.

– Ах да, – прошептал он. – Двойственность души. Какая красивая идея. Подумать только: каждый может стать чудовищем.

– Но Якуб не верит в существование второй души, – задумчиво сказала Рен. – Он думает, что теория о предрасположенности ко злу существует лишь для того, чтобы люди могли оправдать свой скверный характер.

– Возможно, – сказал Кожмар. – Но сомнения Якуба никак ее не опровергают.

– Может, и так.

Духа внезапно спикировала вниз, и Рен инстинктивно уклонилась. Но Кожмар даже не вздрогнул. Он лишь поднял голову к небу со странным, ленивым восхищением в глазах.

– Орлица рассказала Фелке, что дела в городе совсем плохи, – сказал он после недолгого молчания.

– Я знаю, – ответила Рен, вспомнив слова лешего. – Нам нужно добраться до горы.

Какое-то время они сидели в тишине. Духа опустилась рядом с Кожмаром, и, к удивлению Рен, он погладил птицу по гладкой голове. Светловолосый солдат улыбнулся белой орлице. Или лесу. Она не могла сказать наверняка.

Лес симпатизировал Кожмару. Странная, сияющая аура этого места как нельзя лучше подходила бледному молодому человеку.

Лес запускал свои черные пальцы в его светлые волосы, удобно устраивался в сгибе его руки в сумерках, и само присутствие Кожмара заставляло его оживать. Кожа майора стала серой, а волосы окрасились серебром. Он практически светился. Сидя у затухающего костра, Рен чувствовала себя нарушителем их безмолвного взаимопонимания.

Кожмару было не место в Границе. Ему не было места и в Градуве. Но здесь… он изменился. Стал красивее, смелее и даже… добрее? Может, его место было здесь. Может, он мог полюбить этот лес так же сильно, как Рен. Так сильно, чтобы прожить здесь остаток жизни.

Рен поняла, что приняла бы Кожмара, если бы он пожелал. Так же, как она принимала любую отбившуюся от стаи птицу или хромого барсука. Она бы позволила ему остаться. Медленно засыпая, Рен была убеждена в том, что ему понравилась бы эта идея.