Фелка опустила глаза и посмотрела на свои руки. Лес совсем затих.
– Люди звали его гаргуйлем.
Рен вдруг почувствовала себя неловко.
Тогда она начала копаться в вещах Волчьего Лорда, просто чтобы чем-то себя занять. Мех на воротнике его пальто был на удивление теплым, несмотря на холодный воздух. Девушка вдохнула его запах: порох и прогорклый дым драконьего пламени.
– Однажды, – продолжила Фелка, – я попросила его дать мне работу. Я знала, что он был неестествоведом. Одна девушка в таверне научила меня читать, и… – По ее щекам потекли слезы. – Он позволил мне переписывать его записи. Я жила у него на чердаке, а иногда выходила, чтобы купить еды, или чистой бумаги, или чернил…
Рен нашла в вещах Лукаша маленькую кожаную книжку и повертела ее в руках. Почему-то у нее в горле встал ком. Ей не нравилось это ощущение.
– И в конце концов, – сказала Фелка, – Якуб перестал выходить. Он сидел дома и постоянно что-то записывал, а я помогала.
Рен начала перелистывать страницы книжки. Они были испещрены записями и картинками, с приклеенными бумажными обрывками и разноцветными чернилами.
– Мне жаль, – тихо сказала она.
Фелка улыбнулась, но Рен показалось, что эта улыбка была совершенно пустой.
– Не стоит, – ответила девушка. – Я была счастлива.
Рен улыбнулась в ответ.
– Что, черт возьми, вы творите?
Рен подняла глаза в тот момент, когда из ее рук выхватили записную книжку. Над ней навис Лукаш. За его плечом опасно блеснула винтовка, и Рен вскочила на ноги. Из-за деревьев появились Кожмар и Якуб.
Позади нее Фелка неуклюже поднялась с земли.
– Мы просто… – начала запинаться Рен. – Зажигалка…
– ВЫ ПРОСТО ЧТО? – взревел Лукаш.
От неожиданности Рен почти обернулась рысью. Она почувствовала, как внутри поднимается ярость – именно так ее тело реагировало на страх.
– Лукаш, – сказал Кожмар, хватая его за плечо. – Дружище, успокойся. Где-то неподалеку бродят стржиги…
Лукаш отбросил майора назад, словно тот ничего не весил. Светловолосый солдат врезался в Якуба, который с трудом удержал его на ногах.
Рен подавила резкий всплеск энергии. Якуб внимательно наблюдал за происходящим одним глазом. Впервые за все время девушка не доверяла своим собственным когтям.
Лукаш рычал, и его оскаленные зубы мерцали в темноте. Его рубашка была разорвана в месте ранения, а меховая подкладка его мундира слиплась от засохшей крови. На мгновение ей показалось, что он похож на мертвеца, только что восставшего из могилы.
– Кем ты себя возомнила? – крикнул Волчий Лорд, и его голос разнесся по поляне звериным рыком. – Думаешь, тебе все дозволено?..
Риш и Чарн зарычали, подходя ближе.
Лукаш снял винтовку с плеча и прицелился. Блики костра отражались в гладкой поверхности дула, направленного на зверей.
– Нападайте, – сказал Лукаш. – И я выстрелю.
Чарн оскалил желтые клыки, и Рен накрыла паника. Фелка бросилась к Лукашу, но Якуб схватил ее за руку и оттащил назад. Угасающие угольки, разбросанные вокруг костра, тускло светились в полутьме. Риш зашипел, когда искры опалили его мех. Кожмар достал из-за пояса револьвер.
– Опусти винтовку! – закричал Якуб с другой стороны костра. – Опусти, Лукаш!
Не сводя взгляда с Рен, Лукаш взвел курок, и в напряженной тишине это прозвучало как выстрел. У Рен сердце ушло в пятки. Все рушилось прямо на глазах.
– Нам очень жаль, – сказала она. – Лукаш, пожалуйста. Мы просим прощения.
Она не знала, что еще сделать.
– Опусти оружие, парень, – сказал Якуб. – Это не ты. Ты бы никогда так не поступил. Все это проклятое место. Лес искажает наши мысли и чувства.
Взгляд Лукаша переместился на одноглазого мужчину. Рен тихо выдохнула.
Но через мгновение он снова посмотрел ей в глаза. Казалось, что Волчий Лорд обезумел. По его лбу катился пот, исчезающий в темной щетине. В воздухе повисло напряжение. В полной тишине шипели угольки, догорающие на черной земле.
Рен заметила, что его глаза стали темнее, и это ее напугало. Может, ей просто показалось? Кроме того, девушка успела разглядеть под его воротником край покрытой волдырями раны…
Щелк.
Лукаш поставил курок на предохранитель и опустил винтовку. Все облегченно выдохнули. Волчий Лорд посмотрел на Рен и дрожащими руками поднял записную книжку с земли.
– Не все в этом лесу принадлежит тебе, – хрипло сказал он. – Не забывай об этом.
Рен тяжело сглотнула. Она не могла говорить, поэтому просто кивнула в ответ.
Она ждала, пока он отвернется, пока все немного придут в себя, пока угольки сгребут обратно в костер. Она ждала до тех пор, пока на нее не перестали смотреть. Она ждала, пока невыносимая боль в руках не перешла в равномерную пульсацию.
Только после этого она разжала кулаки, наблюдая за тем, как ее когти уменьшаются, оставляя на ладонях кровоточащие раны.
18
В ту ночь Лукашу снилось, что он лежит на земле у костра, накрытый своим пальто. В своем сне он был не один: свернувшись калачиком, к его груди прижималась Рен. Огонь озарял волосы девушки прекрасным золотым свечением, и она больше не походила на мифическое создание с прозрачной кожей и изменчивыми глазами. Она мирно спала рядом с ним. В его сне она казалась такой прекрасной, теплой и настоящей. Лукаш молился о том, чтобы все это стало реальностью.
А затем раны на его плече открылись.
Он чувствовал, как разрывается его кожа, как трещат кости. Он закричал, но Рен уже не было рядом.
Сквозь пелену страдания и ужаса пробивался голос Якуба: «…размножаются не с помощью деторождения, а благодаря поглощению…»
Продолжая корчиться от боли, он заметил, что лагерь опустел. Он остался совсем один. На землю проливалось такое обилие крови Лукаша, которое вряд ли бы поместилось в человеческом теле. Крови было достаточно, чтобы затушить костер, превратив его в шипящую струйку дыма.
Когда он взглянул на свое плечо, порезы растянулись еще шире. Пилообразные когти разрывали кожу изнутри, пытаясь выбраться из раны. Чудовищу не терпелось родиться на свет.
Лукаш закричал.
«…пожирая людей…»
Голос Рыбака продолжал эхом отдаваться у него в ушах.
«…они создают себе потомство».
Михал и Эльяш
Четырьмя годами ранее– Наконец-то, – сказал Францишек, закрывая книгу, когда Лукаш зашел в комнату. – Где тебя носило? Прошло уже несколько часов…
Лукаш стянул перчатки.
– Я убил ливерна, прятавшегося в подвалах королевского дворца, – ответил он, ухмыльнувшись и бросив перчатки на комод. – Ты не поверишь, что учудили те идиоты, которых нанимали до меня. Они оставили возле его логова овцу, набитую серой, и…
Он замер на полуслове.
Близнецы сидели на соломенных койках их комнаты в таверне. Францишек расположился на подоконнике с книгой на коленях. Эрик – второй по старшинству из оставшихся братьев – кропотливо зашивал глубокую рану на голове Михала. Эльяш прижимал ко рту окровавленную тряпку.
На их лицах застыл сердитый взгляд.
– О боже, – сказал Лукаш, отстегивая ножны. – Вы в порядке?
Михал повернулся к младшему брату. Половину его головы покрывал пестрый синяк с яркими прожилками. Эрик сбрил часть его черных волос
