Рука – или когтистая лапа? – опустилась на плечо Рен.
Нападающий навалился сверху, прижимая ее к земле. В попытке выпустить когти Рен ударилась локтем о камень. Ее рот накрыла чья-то рука, и Рен укусила ее своими звериными клыками.
Лукаш громко выругался.
Стржиги на поляне тут же притихли.
Рен перестала дышать. Лукаш пригнул голову и замер на месте.
– Ты…
– Ты меня укусила, – перебил он. Рен видела, что он с трудом сдерживает улыбку, и это страшно ее раздражало.
Его колено все еще упиралось в бок Рен, но она этого даже не заметила. Внезапно возникший вопрос о том, где он мог потерять кусочек брови, занимал ее куда больше, чем стржиги на поляне под ними. Лукаш приложил палец к губам, хотя в этом не было никакой необходимости. Рен и так знала, что им нельзя шуметь.
Несколько секунд они лежали в тишине, прижавшись так близко, что она могла слышать каждый отрывистый вдох Волчьего Лорда.
Затем, когда тишина затянулась и Рен начала не только слышать, но и чувствовать его дыхание, он осторожно поднял голову, чтобы посмотреть вниз. Восходящее солнце осветило его профиль, и в его черных волосах сверкнули золотые блики.
На мгновение у Рен замерло сердце, и для нее это означало собственное поражение.
– Что ты творишь? – раздраженно прошептала она. Рен гораздо больше злилась на себя, чем на Волчьего Лорда, но ему необязательно было об этом знать.
Снизу снова раздался хруст вперемежку с сопением.
– Пурпурная униформа, – медленно пробормотала она. Лукаш отполз от края обрыва и соскользнул на землю рядом с ней. – Эти скелеты принадлежат солдатам королевской армии Каменьев. Они лежат здесь уже много лет.
Рен наблюдала за тем, как Лукаш проверяет свою винтовку. Когда он повернулся к ней – свет последовал за ним. Внезапно она осознала, что это ему очень идет. Полусвет и тени, пламя.
Неудивительно, что он охотился на драконов: огонь был его стихией.
«Стоп. Пламя?»
– Лукаш! – прошептала она.
– Все нормально, они не станут…
– Лукаш! – на этот раз Рен закричала.
Деревья содрогнулись, и утренняя дымка растаяла в воздухе. Солнечные лучи просвечивали сквозь тонкие перепонки раскинутых крыльев, а верхушки сосен склонились к траве.
На землю опускался дракон.
Лукаш выругался. Он уже схватил винтовку, но Рен потянула его в углубление под переплетенными корнями упавшего дерева.
– Быстро, – выдохнула она. – Прячься!
Они забились в свое новое укрытие. От земли исходил сладкий и гнилой запах. Им обоим еле хватало места. Лукаш перевернулся на спину и начал изучать нижнюю часть дерева, словно ожидал, что дракон в любой момент перевернет их маленькое убежище вверх дном. По шее и пальцам Рен ползали насекомые, и ей приходилось прилагать все силы, чтобы не завизжать. Лес сотрясался с каждым ударом огромных крыльев, и она не могла понять, что шумит у нее в ушах: тяжелые взмахи или собственное сердце.
– Пойдем, – прошептала она. – Нам нужно уходить…
Они выползли из-под запутанных корней и юркнули в неглубокую борозду, образовавшуюся между упавшим деревом и землей. Рен надеялась, что они не забрались в гнездо какой-нибудь ночницы. За раскидистыми корнями виднелась зелень леса.
– О боже, – прошептал Лукаш.
Все еще скрытые стволом дерева, они добрались до края возвышения и посмотрели вниз, на поляну.
Бледные фигуры стржиг все еще носились вокруг скелетов, и в мягком свечении драконьей чешуи их рыжие космы горели, как языки пламени. Они были так заняты бесконечным процессом пожирания, что даже не заметили дракона. Чудовища продолжали вгрызаться в ломкие кости и рвать давно иссохшую плоть. Ненасытные. Неутомимые.
– Рен, – прошептал Лукаш ей на ухо. – Смотри.
Земля под ногами стржиг задрожала. Оторвавшись от еды, они посмотрели вниз, а затем задрали головы вверх и закатили продолговатые глаза.
Рен было интересно, понимают ли они, что их ждет? Может, какая-то крошечная человеческая частица, оставшаяся в этих монстрах, осознавала, что должно произойти. Возможно, некоторые из них еще не были потеряны окончательно. Наверное, в их темных сердцах и отравленных венах все еще жила надежда. А может, было достаточно простого страха, вспышки инстинкта самосохранения, присущего всем живым существам.
Этого было достаточно, чтобы в последний раз в них проснулось что-то человеческое. И может быть, в самый последний момент к ним вернулись воспоминания о том, как они собирались за одним столом. Как разжигали костры, чтобы отогнать тьму. Как улыбались, пели и вздыхали. Как любили. Может, в последние минуты своего существования они вспомнили, каково это – быть человеком.
В ту же секунду тишина наполнилась пламенем.
Утреннее небо окрасилось золотом. Огненный поток, поваливший из черной пасти дракона, задел верхушки деревьев. Языки пламени охватили почерневшие ветви и в мгновение ока добрались до поляны под склоном, пожирая пурпурную ткань и превращая скелеты в пепел. Десятки стржиг визжали и извивались, пока кожа сползала с их прогнивших костей.
Предсмертный крик человечности.
Лукаш схватил Рен за руку.
– Нам нужно вернуться…
– Нам нужно убить его, – огрызнулась она. – Это условие сделки…
Лукаш покачал головой.
– Я не взял свой меч, – сказал он с нечитаемым выражением лица. – Невозможно убить дракона, если у тебя нет покрытого кровью меча. Кровь делает клинок ядовитым. Сперва нам стоит понаблюдать, понять, с чем мы имеем дело…
– Я хочу, чтобы он умер! – закричала Рен.
Над их головами раздался рев дракона. Девушка в ужасе прижала ладони ко рту. Лукаш бросил на нее недовольный взгляд.
– Поверь мне, – прошипел он. – Сейчас неподходящее время.
Рен снова посмотрела на стржиг. Их тела уже обуглились, и только несколько чудовищ продолжали кричать. Посреди поляны образовалась яма, окруженная алым пламенем и обнаженными корнями. Она продолжала расширяться, разрывая землю и поглощая все на своем пути.
– Яма, – выдохнула Рен. – Он создает новых монстров.
– Но дракон только что убил их всех, – нахмурившись, сказал Лукаш.
– Лукаш, разве ты не понимаешь? – прошептала она. – Ему все равно.
Он не ответил, и они осторожно отползли от края обрыва. Деревья затихли, и только пламя потрескивало на ветру. Под деревом было достаточно места для них обоих, и Рен опасалась, что один из корней может похлопать ее по плечу.
Или сделать что-нибудь похуже.
– Нам лучше остаться здесь, – тихо сказала она. – Пока мы не будем уверены, что он улетел.
Лукаш кивнул. Под его глазами залегли темные круги. Рен вдруг захотелось прикоснуться к нему. Провести руками по его лицу, почувствовать шершавую щетину на остром подбородке. Ей хотелось сказать ему, что все будет хорошо. Объяснить, что она не хотела лезть не в свое дело…
«Нет».
Это было бы нелепым проявлением глупости, и слабости, и…
– Больше не смей меня хватать, – сказала Рен.
Лукаш показал ей свою руку, скрытую перчаткой. На ободранной черной коже поблескивали капли воды.
– А ты не смей меня кусать.
– Я
