И все же…

И все же он видел все то, о чем рассказывал. Он побывал в стольких местах. Рен любила свой лес всем сердцем и была бы счастлива прожить здесь всю жизнь, но ей было любопытно. Ей всегда нравилось изучать. Она всегда была немножечко бесстрашной.

А теперь она неосознанно завидовала этим людям.

– Люди там счастливы? – вдруг спросила она.

Якуб улыбнулся, и на какое-то время на его лице застыло задумчивое выражение, но затем он ответил:

– Мало кто счастлив по-настоящему.

Рен кивнула. Они продолжали сидеть в тишине.

Ей казалось странным сидеть в темноте рядом с этим мужчиной. Она напала на него за самое человеческое занятие на свете: охоту. Было странно слушать о его мире, гораздо более обширном, чем ее собственный. Странно завидовать тому, кого ты пытался убить.

– Я не собирался причинять ему вред, – вдруг сказал Якуб.

Услышав эти слова, Рен почувствовала себя двенадцатилетним ребенком, барахтающимся в снегу, в попытках разорвать узлы силков. Черный волк, залитый кровью, скулит на морозе.

– Ты поймал его в ловушку, – сказала она с необъяснимым выражением лица.

– Я не желал ему зла, – объяснил Якуб. В его голосе звучала мольба. – Я только хотел больше узнать о нем.

Рен посмотрела на его изуродованный рот, не до конца прикрывавший зубы, а затем перевела взгляд на то место, где должен был находиться его глаз. Девушка всмотрелась в его шрамы и вдруг поняла: несмотря на мимолетное чувство вины, она сделала бы это снова.

– Из-за тебя он попытался отгрызть себе лапу.

Якуб понуро опустил плечи.

– Как ты можешь быть таким жестоким? – спросила Рен. – Он страдал. Даже мои человеческие уши слышали его вопли. Даже мой человечий нос учуял запах крови. Ты ведь знал.

– Я не…

– Ты не задумался, – закончила она. – Ты видел волка. Ты видел животное, и тебе в голову даже не пришла мысль, что он может чувствовать так же, как любой человек. Тот же страх. Та же боль. То же стремление выжить, несмотря ни на что.

Рен вспомнила, каково было впервые превратиться в рысь. Каково было потерять контроль и почувствовать кровь на своих когтях. Каково вселять ужас в сердца других.

Рен нравилось, когда ее боялись.

– Прости меня, – прошептал Якуб.

– Что ты делаешь? – спросила Рен, подойдя к лагерю.

Фелка перестала рыться в вещах Лукаша и подняла голову. Лукаш и Кожмар все еще не вернулись, и Рен подавила вспышку паники. Они могут о себе позаботиться. Фелка вытащила из кучи запасное пальто, и Крул проводил ее движение подозрительным взглядом.

– Ищу зажигалку, – ответила девушка, указывая на фонарь, стоящий на земле.

Рен сложила руки на груди.

– Я не люблю огонь, – сказала она. – Даже самый маленький.

Ее собеседница лишь пожала плечами. Наконец она достала поблескивающее устройство из кармана Лукаша. Оно было маленьким, квадратным и золотым. Рен заметила небольшой рельефный символ: перекрещенные оленьи рога и голова волка.

– Вот так, – победоносно объявила Фелка. Она наклонилась к фонарю, и по щелчку пламя ожило.

Рен слишком быстро отступила назад.

Девушка посмотрела на нее с удивлением.

– Это всего лишь зажигалка. – Она несколько раз щелкнула устройством, заставляя огонек то исчезать, то появляться. Рен ненавидела эту штуковину. – Она совершенно безвредна. Просто маленькое пламя, видишь?

– Не существует «маленького пламени», – сказала королева. – Я признаю только то, которое пока не распространилось.

Фелка убрала зажигалку. В свете фонаря полоски на ее юбке выглядели еще более блеклыми.

– Послушай, – сказала она. – Я не должна была этого говорить. Ты не виновата, что люди так о тебе думают.

Рен моргнула.

– Что ты убиваешь нас, – объяснила Фелка. – Это не твоя вина. Просто иногда легче обвинить кого-то во всех своих бедах. Понимаешь? Люди всегда так делают.

– Если ты знала, что не должна так говорить, то почему сказала?

– Послушай, Рен. Нам нелегко живется, – сказала девушка. – Последние пять лет мы рассказываем истории о лесном монстре, который проглатывает людей заживо. Вот что происходит с теми, кто покидает деревню, навлекая на себя одни лишь беды. Разве ты не понимаешь? Гораздо проще бояться одного монстра, а не всего леса. Зло, у которого есть имя, пугает не так сильно. Со злом, о котором ты знаешь и которого можешь избежать, можно ужиться. Я уверена, ты и сама это знаешь.

– Значит, вы просто слепо верите в сказки? – с вызовом спросила Рен. – Боитесь чудовищ, которых придумал кто-то другой? Боитесь только потому, что вам так велели?

Фелка поежилась.

– Разве не все так делают?

Из-за деревьев появились Риш с Чарном. Рен слышала, как они спорят низкими, рычащими голосами.

Фелка подняла фонарь с земли. По сравнению с другими людьми она казалась очень маленькой. Ее запястья, выглядывающие из-под кружевных рукавов, казались совсем хрупкими.

– Почему ты не ушла? – спросила Рен, когда девушка уселась на землю.

Фелка подняла глаза, и Рен опустилась рядом с ней.

– О чем ты?

– О твоем городке, – сказала Рен. – Если за пределами леса ждет целый мир, а здесь так страшно и тяжело – зачем оставаться?

Девушка фыркнула.

– Я не могла, – ответила она.

– Почему нет? – настаивала Рен.

Фелка рассмеялась. Рен не привыкла к человеческому смеху, и ее поразило, что в нем не было ни капли веселья.

– У меня нет родителей, Рен, – спокойно сказала девушка. – У меня нет семьи. Я выросла на улице, спала под открытым небом. Когда я стала чуть старше, меня взяли работать танцовщицей в городскую таверну. Там мне дали эти красные сапоги… – Она подняла грязный подол, демонстрируя блестящие сапожки. – И я танцевала каждую ночь на протяжении пяти лет. Я ни на что не жаловалась. – Она говорила задумчиво. – Мы работали каждую ночь с пяти часов вечера до самого закрытия, а спали в конюшне. Нас кормили два раза в день. Было хорошо. Но потом мне исполнилось четырнадцать, и когда владелец понял, что я не стану выше или симпатичнее, – он меня уволил.

Рен нахмурилась, и Фелке пришлось объяснить:

– Он выгнал меня на улицу. Мне пришлось искать новый способ заработка, потому что в городе было достаточно хорошеньких девушек, которые могли танцевать.

– Почему ты не ушла тогда? – спросила Рен.

Фелка снова засмеялась.

– Ты просто не можешь понять, да? – сказала она. – Из-за тебя. Из-за твоего леса. У меня не было денег, чтобы нанять кого-то достаточно смелого, кто мог бы меня сопроводить, а безопасных тропинок здесь нет. Тогда я встретила Куба.

Якуба.

– Это случилось через год или два после того, как ты на него напала. Он жил один на окраине города. Иногда он проходил мимо меня на улице и видел, как я прошу милостыню. Тогда он еще выходил из дома, чтобы купить еды или зайти в таверну. Люди таращились на него. – Глаза Фелки заволокла пелена слез. – Они тыкали пальцами. Когда он проходил мимо, дети бросали