– Нет, – отвечает Руэри, – Доктор не уходит из парка. Это для него дело принципа.

– Где же его искать? – спрашивает Ника. – Может, вы какое-нибудь место позабыли?

Руэри недовольно отмахивается – мол, ничего я не забыл, мне ли парк не знать?

– Да все понятно, – говорит Гоша. – Он, наверное, на острове.

– Так дождя же нет, – отвечает догнавший их Грэди. – Он только в дождь на острове ночует.

– Или когда прячет там кого-то, – настаивает Гоша. – Или когда хочет что-то взять со склада или отнести туда. Мало ли, какие у него причины.

Да и вообще, думает он, сегодня такой день, что я не удивлюсь, если у всех нас – ясное небо, а лично у Доктора – проливной дождь.

– Только не говорите, что вы организовали это шествие, потому что вам опять негде переночевать, – говорит Доктор, когда они слезают с плота.

– Переночевать нам, кстати, в самом деле негде, – отвечает Ника, – но мы, конечно, не только за этим пришли.

Гоша машет оставшимся на берегу Грэди и Руэри: мол, спасибо, что не бросили, мы добрались, не будем больше вас задерживать. Двое джетов прощально салютуют и растворяются в ночи.

На поляне Доктор извлекает из-под груды одеял скамеечку и садится.

– Берите одеяла и располагайтесь, – говорит он. – Ну и расскажите, что там у вас произошло.

Ника собирается начать, но Гоша предостерегающе берет ее за руку.

– Подождите, – говорит он Доктору. – Можно я сначала спрошу, почему вы сегодня ночуете на острове?

– А вы думаете, молодой человек, мой ответ приблизит вас к решению вопросов, которые вас беспокоят? – спрашивает Доктор.

– Да, – говорит Гоша. – Вы ведь отправились сегодня на остров, потому что почувствовали приближение чего-то необычного… конечно, не грозы и не дождя, скорее, какое-то вторжение… я бы даже сказал – вторжение из глуби.

Доктор молчит так долго, что Гоша уже беспокоится, не ошибся ли. Вдруг попал пальцем в небо, как с гипнозом?

Но нет, все верно.

– Вы хотите сказать, кто-то из вас почувствовал что-то похожее? – спрашивает Доктор.

– Два человека, – говорит Гоша. – Ника видела нечто после музыкального фестиваля, а Майк… впрочем, я не знаю толком, что с ним случилось.

– Я просто не смог даже подойти к дому, где вы живете, – виновато говорит Майк. – Так мне стало страшно.

– Теперь вы понимаете, Доктор, почему я спросил? – говорит Гоша. – Если эти аномалии повсюду, это какая-то глобальная угроза. А если они только вокруг нас – значит, нам надо что-то предпринять и к чему-то приготовиться.

– И, похоже, – говорит Ника, – вы единственный, кто знает, к чему нам готовиться.

Как все-таки приятно, когда Ника снова может продолжить мою мысль, а я – ее, думает Гоша. Хотя бы в этом смысле сегодняшняя ночь обещает быть лучше, чем день.

– А почему вы считаете, – спрашивает Доктор, – что ваши аномалии имеют отношение именно к моим путешествиям вглубь?

– Понимаете, – говорит Марина, – мы довольно много видели в этой жизни. И я видела, и Майк, и, уж конечно, Ника. Если честно, мы даже однажды имели дело с тварями из глубинных миров, или, как вы это называете, из глуби. И то, с чем мы встретились сегодня, нам незнакомо. Поэтому мы думаем – может, это и в самом деле вторжение из глубинных миров? Ну, или персональная охота на нас.

– А кто вы такие, чтобы на вас персонально охотиться? – спрашивает Доктор. – Вы же не ожидаете, что я расскажу свою историю, не услышав вашей?

– Ох, – говорит Марина, – наша история длинная. Но если хотите…

Когда Марина заканчивает рассказ, Доктор некоторое время молчит, а потом произносит:

– Да, ребята, я, конечно, понимал, что пришли вы сюда из какого-то странного мира, но чтобы вот так… с той стороны Границы… наверно, я таких притягиваю.

– А вы уже встречали… живых? – спрашивает Ника.

Доктор кивает:

– Встречал. Одного. Из-за него-то я и здесь.

– Расскажите, – просит Марина, – теперь ваша очередь.

Доктор вздыхает:

– Я звал его Тим, но его живое имя было Тимофей. Его привезли к нам ночью, было как раз мое дежурство. Полицейские подобрали его на улице, его трясло, как в лихорадке, и то и дело рвало. Говорил он с трудом и был похож на бродягу – грязная одежда, спутанные волосы… почти как я сейчас. Я часто об этом думаю: я специально выбрал нынешнюю жизнь, чтобы быть похожим на Тима – или Тим явился мне пророчеством о моем будущем? Не смейтесь, – добавляет Доктор, хотя никто даже не улыбается, – не смейтесь. Мы же ничего не знаем о времени, и, значит, можно предположить, что какие-то отражения, отблески нашего будущего встречаются нам в нашем так называемом настоящем. Иногда их называют знаками, так и говорят: я видел знак, – но людей, которые умеют их распознавать, очень мало – их-то, наверное, и называют прорицателями, пророками и так далее.

Я не умею распознавать будущее, думает Марина. Конечно, сейчас легко сказать, что я с самого начала знала, что Лёва влюблен в меня, а я полюблю его, – но нет, это неправда. Да и вообще, я же помню, в седьмом классе он был влюблен в Нику, хотя вот сегодня он говорил, что еще в начальной школе был влюблен в меня, даже хотел мое имя на сумке написать и нарисовать сердце. Вот если бы написал – это был бы знак? Вряд ли. Я бы только посмеялась тогда, вот и всё. Нет, я не прорицатель.

– Но я – не прорицатель, – эхом ее мыслей продолжает Доктор. – Я тогда подумал только: еще одного бродягу черти принесли, вечно в ночное дежурство возишься со всякими уродами. Короче, я провел первичный осмотр без особого интереса… помню, обратил внимание на круглое пятно внизу живота и отметил в медкарте, что надо проверить пациента на кожные болезни. Потом дал противорвотное и жаропонижающее, попросил сестер взять анализы и занялся следующим пациентом. Как сейчас помню: строитель, упал с лесов и сломал обе ноги. Только под утро я зашел проведать бродягу, и вот тогда, наверное, все и началось.

Кажется, Доктор очень давно мечтал рассказать эту историю, думает Марина, и лучше бы нам спросить его раньше, потому что, мне кажется, времени у нас сегодня маловато. Но глядя на задумчивое старое лицо, по которому бродят алые отблески догорающего костра, она понимает, что торопить Доктора бесполезно.

– Он изменился за ночь. Температура спала, и теперь он лежал совсем спокойно. Не просто спокойно – можно сказать, излучал покой. Улыбался расслабленно, словно был на пляже, а не в палате, где на соседней койке стонал строитель, а из коридора доносились пьяные вопли. Спасибо, доктор, сказал он мне, я рад вас видеть. Думаю, мне легче, и я могу идти. Многие бродяги, едва спадает жар, хотят сбежать из больницы, и, если честно, это обычно злит врачей, потому что мы же не тюремщики – держать кого-то насильно, но отпусти такого –