– Ну и ну! – изумился Себастиан. – Твой отец и правда гений, Харольд.

– Само собой, – отозвался тот, когда они переступили порог. – Он всю жизнь только и делал, что строил автоматы и их прототипы. Он гордится каждым из них, но, если хотите знать моё мнение, с Джеймсом никому из них не сравниться.

– Ещё бы, – хихикнул Люциус. – Второго такого Джеймса не найти.

Они прошли по широкому коридору мимо механической служанки, стирающей пыль с картин.

– Моя комната наверху, – сообщил Харольд, поворачивая к широкой лестнице. – Альфред! – крикнул он. – Мы в моей комнате.

– Хорошо, мастер Харольд, – донёсся голос из кухни в конце коридора.

– У вас персонал – только автоматы? – поинтересовалась Тео.

– А ты как думала? – отозвался Харольд. – Зачем нам в доме другая прислуга, если у нас есть Альфред, Ада и Джордж? Людям нужны постель, еда, отдых; им нужно платить жалованье, и они допускают ошибки в работе, потому что устали или отвлеклись. Автоматы-дворецкие неприхотливы. Они не подвержены перепадам настроения и всегда функционируют одинаково хорошо. Кроме того, они очень приятное общество.

Люциус усмехнулся:

– Ты мог бы устроиться к своему отцу продавцом. Но перед нами можешь не распинаться: ни у кого из нас не хватит денег на дворецкого, будь то человек или машина.

– Ума не приложу, как ты вообще попал с отцом в клуб «Диоген», – сказала Тео. – Похоже, автоматы тебе милее живых людей.

Харольд, смутившись, искоса посмотрел на остальных:

– Раньше у меня было не так много настоящих друзей – по крайней мере, среди ровесников. Для соседских детей я слишком умён. Они не хотели со мной играть. Поэтому я смастерил себе Джеймса – чтобы обзавестись настоящим другом. Ну, а когда отец рассказал мне, что полковник Паддингтон взял с собой в клуб дочку… Э-э-э… В общем, мама решила, что я уже дорос до того, чтобы…

– …познакомиться с девочкой? – любезно подсказал ему Себастиан.

Люциус усмехнулся, и они понимающе переглянулись.

– Нет! – поспешно возразил Харольд, покраснев. – Чтобы выйти в свет и проводить время со сверстниками.

– Какое счастье, что я к ним скоро присоединился. – Себастиан подмигнул Люциусу. – Когда мы впервые встретились в «Вороновом гнезде», они и не думали общаться друг с другом. Тео вышивала, Харольд читал, а между ними словно была пропасть.

– Ничего подобного, – пробурчала девочка. – Иногда мы и вместе что-нибудь делали.

– Точно: мы ходили в музей естествознания, – с готовностью подтвердил Харольд.

– Да ты прямо светский лев, Харольд, – беззлобно поддел его Себастиан.

Они дошли до коридора на втором этаже, повернули за угол, миновали лестницу на чердак, и Харольд подвёл их к комнате с левой стороны. Распахнув неплотно притворённую дверь, он жестом пригласил их войти:

– Добро пожаловать в мои владения!

Люциус с любопытством протиснулся мимо него. Он ожидал увидеть мальчишечью комнату с кроватью, шкафом, парой иллюстрированных журналов на столике, с рисунком дирижабля в рамке на стене и с каким-нибудь музыкальным инструментом на подставке в углу.

Но в комнате Харольда царил полнейший хаос. Вдоль двух из четырёх стен простирались длинные верстаки, которые выглядели продолжением рабочего уголка Харольда в «Вороновом гнезде». Они были заставлены колбами на железных штативах, пробирками на деревянных подставках, инструментами и коробками с шурупами, шестерёнками и другими деталями. У третьей стены возвышалось что-то вроде операционного стола, к которому, очевидно, можно было пристегнуть автомат во время ремонта. Шарниры и сложная система креплений позволяли придавать автоматам разное положение. Под потолком висели металлические трубы, обмотанные шлангами и проволокой. Ещё в комнате находились подставка для чтения книг, книжный стеллаж и исписанная неразборчивым почерком грифельная доска. Все стены были увешаны чертежами.

Тео с шумом втянула воздух:

– Боже, Харольд! Как твои родители терпят такой бардак?!

Харольд скрестил руки на груди.

– Я изобретатель, – попытался оправдаться он. – Так и должна выглядеть комната изобретателя.

– Ты что, спишь на этой штуке? – усмехнулся Себастиан, указывая на операционный стол.

– Вздор. – Харольд закатил глаза. – Моя спальня – на противоположной стороне коридора. Но в ней стоят лишь кровать и шкаф. Я там только сплю. Всё остальное время я провожу здесь или в «Вороновом гнезде».

– О, а это что? – спросила Тео, разглядев под стоящим справа верстаком ящик, из которого торчали четыре железные ножки. – Автомат-животное?

– А, это была моя первая попытка повысить нашу боеспособность, – ответил Харольд, вытаскивая явно незавершённый прототип.

– Механический сторожевой пёс, – догадался Себастиан.

Юный изобретатель кивнул:

– Да. Я подобрал его на свалке. Но у меня не получается его запустить, поэтому я решил, что проще будет усовершенствовать Джеймса, чем заново программировать систему управления. Для этого мне бы понадобилась помощь отца.

Люциус обвёл беспорядок одобрительным взглядом:

– Харольд, друг мой, я впечатлён – и завидую. Как подумаю о своей комнате на Бейкер-стрит… А уж в лабораторию Холмса мне не разрешают заходить ни при каких обстоятельствах. Чтобы он позволил мне экспериментировать там одному – исключено!

Харольд взял с верстака какую-то деталь и повертел её в руках:

– Отец тоже не совсем бескорыстно позволяет мне тут мастерить. Он, конечно, хочет, чтобы я как можно больше узнал об автоматах и лет через десять начал работать на его мануфактуре. Автоматы из дома Кейворов пользуются хорошей репутацией, и нужно, чтобы она сохранилась как можно дольше.

Люциус нахмурился. Судя по всему, Харольд был этому не очень-то рад.

– А разве ты этого не хочешь? – спросил он. – Мне всегда казалось, что тебе нравится мастерить автоматы.

– Нравится. Но не только автоматы. – Харольд, подняв голову, поморщился. – Когда же мне изобретать чаеварки, блицшокеры и другие вещи, если я только и буду изготавливать механических слуг для богатых клиентов? Отец обожает свои автоматы, почти как швейцарский часовщик – часы. Но мне не важно, как выглядит Джеймс: главное – что он умеет. Я изобретатель, а не ремесленник.

Люциус задумчиво кивнул:

– Кажется, я тебя понимаю.

Тео подошла к Харольду и сочувственно положила руку ему на плечо:

– Это ведь ещё не скоро. За десять лет многое может произойти. Не переживай. Радуйся, что родители так много тебе позволяют. Остальное придёт со временем. А если ты не хочешь становиться автоматостроителем, твоему отцу придётся с этим смириться. – Она лукаво улыбнулась. – Моему отцу тоже пришлось свыкнуться с мыслью, что я ни за что не буду носить скучные дамские платья и не стану примерной домохозяйкой, как миссис Хадсон. Пусть злится сколько душе угодно. Я буду делать что захочу!

– Звучит как тост, – рассмеялся Себастиан.

Раздался механический скрежет – это автомат кашлянул, как сообразил потом Люциус, – и в комнату вошёл Альфред.

– Холодный чай, юные господа, – объявил он.

– Спасибо, Альфред, – поблагодарил его Себастиан. – Как раз вовремя.

Ребята разобрали стаканы и, когда автомат удалился, со звоном чокнулись.

– За будущее, которое в наших руках, – провозгласил Себастиан.

– Вот именно! – поддержал его Люциус.

Пока они пили, Люциус вдруг осознал, что никогда особо не