– Склонись перед великий полководец всей мир, – говорит один из сопровождающих обывателей на корявом германском.
Я молчу, хмуро переводя взгляд с беловолосого на черного. Последний усмехается и добавляет на моем родном языке. Чисто, без всякого акцента.
– Я Эцтель, вождь всех гуннов. Склонись или лишишься головы, Ищущий.
Я встаю на колено, опустив взгляд к сапогам предводителя. За века жизни можно научиться быть смиренным. Какой толк с гордости, если от нее пострадают другие?
– Мы идем на запад. Моим воинам нужны лошади и еда. Они у вас есть. Отдадите и никто вас не тронет.
Ищущий повелительно смотрит на меня, но я не отвожу глаз. Где бы мы были, если бы отдавали каждому проходящему отряду все, что ему требуется. И да, пусть я не видел войска больше, но все перечисленное нужно нам не меньше, чем пришлым.
– Могучий Эцтель, если я отдам лошадей, как мы засеем поля весной? Если я впущу вас в амбар, как мы переживем зиму?
– Мертвым не нужны ни лошади, ни еда, Ищущий, – замечает беловолосый.
– Тем, кто обращается в пыль, тоже, – отвечаю я, доставая из инвентаря меч.
Почему-то мой ответ веселит беловолосого. Он смеется и что-то шепчет низкорослому гунну. Тот хмуро качает головой, но по всему видно, что из двух этих Ищущих Эцтель не самый главный.
– Хорошо, – говорит он и кивает на беловолосого, – если ты победишь Мороса, мы уйдем. А твои обыватели будут жить. Если проиграешь, мы заберем все.
Его спутник, не дожидаясь ответа, мгновенно соскакивает с лошади. Он прав, выбора у меня особого нет. Поэтому наши мечи поют песню жизни, ноги танцуют танец смерти, сотни и сотни глаз следят за каждым движением. Сначала мы сражаемся как обычные люди, опираясь исключительно на опыт и мастерство. Потом в ход начинает идти магия, следом навыки.
Не знаю, что видят обыватели. Но камни трещат от жара, а трава жухнет от зноя. Шаг за шагом я напираю на Мороса, уже поняв его манеру драки. Делаю обманный выпад и хлестким ударом опрокидываю беловолосого. Но зачем-то хватает меня за ногу и в глазах темнеет. Веки наливаются тяжестью, сознание растворяется во мраке. Сквозь сон, словно из другого мира, я слышу знакомый голос.
– Ты достойно сражался, Ищущий. Как тебя зовут? – спрашивает он.
– Драйк.
– Надо было просто отдать то, что мы просили, Драйк.
Грудь тянет странной острой болью. А сон все больше похож на явь. В какой-то момент он отступает, и я вижу множество ног, проходящих мимо. Один из гуннов останавливается возле меня, серьезно глядя в глаза, и вытаскивает меч из груди.
Уровень развития: 29.
Ночь спустилась в забытый богом и управляющей компанией котлован. Передо мной сидит испуганный Ищущий, рядом замер в ожидании мальчишка. Я знаю, что будет, потому что уже переживал это. И был на месте Ищущего. Я боялся.
Мышцы деревенеют. Я удерживаю их только усилием воли, чтобы не поднять, не закрыть лицо от огня. К сожалению, не волшебного. Ну же, давай! Ищущий трясущимися руками поднимает дезодорант и зажигалку. Я смеживаю веки, боясь посмотреть. Потому что могу отступить. Немыслимое жжение стало ответом, что все удалось. А потом меня настигает слабый удар, даже не поставленный.
Если бы я стоял неправильно, то ничего бы не получилось. Но я все знал, все предусмотрел. Нога выворачивается, зацепившись за один камень, а голова находит острый край другого. Все идеально – звезды, расплескавшиеся по небу, страх, разлитый в котловане, смерть, поглотившая меня.
Уровень развития: 30.
Полумрак главной Ямы вернулся. Никогда бы не подумал, что слабый свет может быть настолько ярким. Боль от прожитых жизней никуда не ушла. Казалось, она лишь усилилась и теперь заполнила всю оболочку. Пыль ломала меня, разрывала на части, собирала вновь. И это происходило постоянно на протяжении каждой секунды. Я чувствовал колоссальное количество энергии, проходящее через руки Старших и завидовал смертным, которые зачастую могут просто потерять сознание.
Мы провели здесь целую вечность. Мы пробыли всего несколько секунд. Мы стали единым целым. Я превратился в маленький кусочек каждого из тех, кто сейчас держал меня. Когда Старшие убрали руки, напряжение не ушло. Напротив, оно возросло, грозя поглотить самого молодого из Вратарей в Яме. И только потом пришло осознание силы, мощи, могущества. Я стал равный им.
– Как чувствуешь себя, Седьмой? – с опаской спросил Арей.
– С сигаретой и бутылочкой пива было бы лучше, – отозвался я, еще боясь двинуться.
– А ты боялся, что матрица пострадает, – сказал Ворчун.
– Нет, с матрицей все в порядке. Осталось только понять, где моя, а где чужие.
– Мы сделали все, что от нас зависело, – сказал Агонетет. – Теперь мы готовы к битве. Когда собирать войска?
– Скоро, – уклончиво ответил я, понимая, что еще не готова моя самая главная уловка. – Очень скоро.
Глава 26
Я не шовинист, но женская энергия без конкретно-направленного русла носит исключительно разрушительный характер. Что в очередной раз продемонстрировала Рис. Отправляя девушку в башню, надо было ей наказать, чтобы она сначала избу вымыла, хлев прибрала, в поле поработала, за дровами в лес съездила, попряла, поткала, все подштопала, а уже потом спала-отдыхала. Вот Рис и начала заниматься анархическо-террористической деятельностью.
– Ты, – ткнула она меня куда-то в район бедер, – отойди с дороги. Чего с Серегой сделали? Я не посмотрю, что вы такие здоровые, все разнесу сейчас.
Выстроившиеся позади нее Братья, причем не только находившиеся под моим личным командованием, всем своим видом показывали, что несмотря на не слишком уважительный тон смертной, в общем с ней согласны. Я почти смахнул скупую пылевую слезу: уважают, ценят, любят.
– Рис, херней прекрати заниматься, – негромко сказал я.
– А ты кто так… – она и не собиралась прекращать возмущаться, но вдруг осеклась, разглядывая меня. Узнала все-таки.
Поглядеть было на что. Несмотря на не совсем заслуженное повышение, система ко мне отнеслась благосклонно. Размерами я уступал разве что Агонетету и Арею. А вот поставь в один ряд со спины с Драйком (в темноте и издали), так не отличишь вовсе.
Остальные Вратари не стали терять дар речи. Кто-то из Братьев, теперь точно из моих, выкрикнул одно единственное слово, и все остальные тут же его подхватили. Вскоре по всему замку громыхало имя, так раньше нелюбимое Агонететом: «Седьмой, Седьмой, Седьмой!».
Кстати, звучало это весьма двусмысленно. С одной стороны, прославляли исключительно меня, с другой, лишь констатировали, что Старших Братьев теперь семеро. Я с опаской поглядел на Ворчуна, но тот стоял в благодушном расположении духа. А можно еще, чтобы на Ядро иномирцы напали? Очень уж хочется на самого
