Мыл полы уборщик крайне тщательно: менял воду двенадцать раз, сливая грязную в унитаз. Наконец двери снова скрипнули, уборщик поставил ведро на место и…

— Какой же тут беспорядок… — пробурчал он. — Мистер Салли явно торопился поскорее закончить смену… Ладно, сейчас тут всё поправим…

И он принялся неспешно вытаскивать полотенца, одно за другим…

Я понимал, что он непременно меня найдёт: наверняка, он хочет вытащить их все, чтобы разложить заново.

Он не должен закричать…

— Не издавайте ни звука! — прошипел я из своего укрытия. — Молчите!

Я оттолкнул гору полотенец и поспешил выбраться из своего укрытия. Это оказалось несколько более тяжёлой задачей, чем я ожидал: ноги и спина так затекли, что совсем не хотели меня слушаться. Но в конце концов я немного совладал с конечностями и на четвереньках выполз из чёртового шкафа.

Передо мной стоял низкорослый старик с забавным, словно бы каким-то карикатурно заспанным, лицом. Он был одет в грубую тёмно-синюю рубашку навыпуск, того же цвета штаны и чёрные мятые туфли без шнурков. Рукава рубашки были закатаны. Он с удивлением смотрел на меня, но молчал, как я и приказал.

Я поднялся на ноги и принялся как ни в чём не бывало разминать руки, ноги и шею, осматриваясь при этом вокруг и пытаясь сообразить, как лучше поступить дальше.

— Сэр, вы… — заговорил было старик.

— Я сказал вам молчать, — оборвал его я тем же требовательным шёпотом. — Меня зовут мистер Вилли…

Я сделал несколько шагов ему навстречу, вынуждая отступить, и протянул руку для рукопожатия. Уборщик, отступая, остановился справа от каменной раковины — до неё было не более полуметра.

Когда он неуверенно потянул свою ладонь к моей, я резко перехватил её своей левой рукой и, сбив его ноги в сторону ударом ноги, схватил старика за правую часть головы и с силой бросил в сторону. Подошвы туфлей уборщика жалобно скрипнули по мокрому каменному полу, и он, ведомый моей рукой, упал головой на край каменной раковины. Выбросить в сторону свою правую руку и предотвратить падение он не смог — её удерживала моя левая.

Тело рухнуло на землю. Под головой быстро растекалась багровая лужа.

Я подбежал к двери, запер замок, вернулся обратно, встал на одно колено рядом с телом и приложил пальцы к сонной артерии на его шее.

Пульс прощупывался — уборщик был жив.

Я посмотрел на лужу крови: она продолжала увеличиваться…

Поднявшись на ноги, я вернулся к шкафу и взял из него рулон туалетного тряпья. Оторвав шесть отрезков примерно в метр длиной каждый, я вернулся к лежащему на полу уборщику.

Переступив тело, я открыл кран и намочил отрезки тряпья, чтобы они стали более мягкими. Положив отрезки друг на друга, я сделал один толстый бинт, а затем несколько раз сложил его по ширине, чтобы он стал более узким и прочным.

Перевернув тело уборщика лицом вниз, я намотал получившуюся прочную верёвку на кулаки и, набросив старику на шею, упёрся подошвой в его затылок и натянул, вложив всю свою силу. Через несколько секунд старик пришёл в сознание и начал хвататься руками за шею. Обречённая на провал борьба уборщика за жизнь продолжалась ещё какое-то время, после чего его руки перестали цепляться за горло и безвольно расползлись в стороны, скользя по луже густой крови.

Я не ослаблял захват ещё несколько минут, после чего снял удавку с шеи несчастного и проверил пульс. Пульса не было.

Дотащив тело до шкафа, я спрятал его внутри и наспех забросал полотенцами, предварительно намотав несколько уборщику на голову, чтобы они впитывали кровь, и она не вытекла из шкафа. Затем я вытер кровь с пола, спрятал окровавленные полотенца в шкаф и, убедившись, что уборная выглядит как надо, пошёл к двери.

Для начала я осторожно выглянул наружу. Зал был окутан полумраком — его освещало всего несколько тусклых настенных светильников.

Так, теперь мне нужно найти какое-нибудь оружие… Помещения стражи обычно находятся на первом этаже, но отправляться в казармы опасно — если встречусь с солдатами, разговор со мной у них скорее всего будет крайне коротким: «Ребята, ну-ка выньте у него из головы мою стрелу…».

В принципе, мне подойдёт и кухня. Там есть ножи, молотки для отбивки мяса, а может быть, даже и топор… Беда в том, что кухни, как правило, тоже располагаются на первых этажах, поближе к погребам, так что пойдя искать кухню, я вполне могу набрести на казарму и получу стрелу в голову.

В Северной Столице кухня находилась в левом крыле. Так что я решил сделать ставку на то, что в Южной Столице она находится там же.

Я проверил остальные три двери, расположенные в левой от входа стене зала. За двумя было абсолютно темно, а у меня не было никакой переносной лампы, чтобы обследовать их. За третьей оказался длинный тускло освещённый коридор. Я неспешно, стараясь ступать максимально тихо, пошёл по нему.

Время от времени я проходил мимо дверей, и все они были одинаковыми: чёрное деревянное полотно с золочёными узорами и золочёными же ручками. Я почти дошёл до поворота, когда справа от себя увидел двери, не похожие на те — другие. Эти двустворчатые двери были стальными, без каких-либо украшений, но самым любопытным было то, что они закрывались на массивный стальной засов, с этой стороны…

Тюрьма? Если я найду заключённых, то они вполне могут поделиться со мной полезной информацией.

Или закричать, чтобы привлечь внимание охраны к нарушителю и тем самым заработать себе помилование…

Ладно, заглянуть туда в любом случае стоит, вполне возможно, этот засов нужен лишь для того, чтобы показать людям, что вход внутрь запрещён, а внутри находится, к примеру, оружейная. Версия, конечно, притянута за уши, но, в конце концов, ещё днём я видел, как люди беспрепятственно бродят по главному залу без надзора стражей, и видел полицейских, праздно шатающихся по улицам и прыгающих через скакалку. Быть может, в этот городе, где в мозгах каждого жителя покопался хирург, нет необходимости что-либо охранять — достаточно просто обозначить границы дозволенного.

В любом случае: видя засов, мне хочется узнать, что за ним спрятано, так что я загляну туда просто ради любопытства.

Я взялся за засов и без каких-либо усилий поднял его. Медленно толкнув двери, я вошёл внутрь.

В нос мне ударил металлический запах крови.

Я попал в просторную, освещённую яркими потолочными светильниками... лабораторию?Или хирургический кабинет?

Стены, пол и потолок выложены белым камнем, в центре помещения, на невысоком постаменте, стоял большой