Элайза с тревогой взяла Белого Человека за руку:
— Ты ведь справишься, да? — спросила она, заглядывая в его глаза.
— Я часто разбирал жизни людей. Иногда я разбирал целые планеты. Но я никогда не разбирал целый мир… — Белый Человек крепче сжал руку Элайзы. В его глазах лишь на мгновение проскользнула тревога. — Мы стоим на том самом месте, где началась дорога Лучших. На месте, где когда-то была Земля, и если это конец моей жизни, то я рад, что встречу его с таким прекрасным человеком, как ты, Элайза Нокс.
В следующий миг мир вокруг превратился в пустоту…
Глава семнадцатая. Детектив Чарли
Глава семнадцатая. Детектив Чарли
Звон. Пронзительный звон. Чувство, что моя голова вот-вот лопнет. Я попытался разлепить веки: свет полоснул по глазам, отозвавшись болью где-то в глубине черепа, заставив меня зажмуриться.
Что со мной случилось? Я был в космосе, со мной была какая-то женщина… Хотя нет, это был не я. Чужие воспоминания, не мои… А я… Бежал от чудовищ, вместе с другими мы спрятались в комнате… Шаги, удар в дверь… Чёрт…
Сердце моё испуганно заколотилось, а я задержал дыхание, прислушиваясь к окружению. Но сколько бы я не вслушивался — не слышал ни шагов, ни голосов, ни дыхания — ничего.
Не знаю, как долго я пролежал так, не решаясь шевельнуть и пальцем, дыша настолько тихо, насколько это было возможно, и ожидая, что в любой момент я услышу приближающиеся шаги или почувствую жуткое горячее дыхание на своём лице… Но в конце концов я понял, что пришло время взять себя в руки и вспомнить, что я мужик: я должен открыть глаза и понять, где я нахожусь, и что произошло.
Я точно знал, что утро уже наступило — свет ощущался даже через плотно закрытые веки. Значит, я пролежал тут много часов, и вряд ли чудовище всё это время просидело рядом, посчитав неприличным есть меня, пока я сплю. Воздух пах пылью и… кровью. Но вкус крови был и у меня во рту, так что…
Чёрт — хватит гадать! Просто открой свои глаза, жалкий ты столичный трус… Собрав всю волю в кулак, я осторожно приоткрыл веки. Стерпев накатившийся приступ боли, я открыл глаза шире: прямо передо мной, на залитом кровью паркете, лежала человеческая голова. Если быть более точным, это была правая половина чьей-то головы.
Тихо пошевелив ногами и руками, чтобы убедится в том, что они функционируют, я медленно приподнялся на локте и осторожно огляделся вокруг.
Совершенно определённо, я находился в той же самой комнате, в которой мы с солдатами спрятались ночью. Кажется, все бойцы были тут, хотя сказать точно было сложно: их всех разорвали на десятки, сотни частей. Вся комната, стены и потолок были залиты кровью. Части ног, рук, ошмётки мяса, кишки, кости — валялись повсюду. При этом я был единственным, кто был не только жив, но и сохранил при себе все конечности…
Чудовища не могли меня не заметить: они слишком обстоятельно разорвали каждого, кто находился в этом помещении. Почему они меня не тронули? Убивают только живых? Но ведь я был жив, к тому же, у меня было больше времени, чем у всех остальных вместе взятых. Или дело в том, что я был без сознания? А может быть, оставили меня на сладкое?
От этой мысли по моей спине пробежал холодок. А вдруг они действительно наелись пятнадцатью десятками бойцов и оставили меня на другой день? Что если эта квартира или дом, или район — теперь моя клетка, из которой меня уже не выпустят?
Ладно, будь что будет, но мне нужно попробовать убраться отсюда. Я вернусь к колонне, заберу один экипаж и уберусь отсюда к чёртовой матери... Если, конечно, чудовища не добрались до генераторов…
Я поднялся с пола. Голова по-прежнему болела, но уже не так сильно. Моя рубашка, латы и плащ были залиты кровью, и явно не только моей. Я ощупал своё лицо: под губой запеклась кровь, нос жутко болел при попытках до него дотронуться, на лбу явно была гематома.
Осмотревшись вокруг, я отыскал взглядом ближайший коломёт, торчащий из-под чьего-то изувеченного туловища, подняв его с пола, я проверил магазин — все болты были на месте. Какое-то время я потратил на поиск уцелевшего фонаря: в двух были разбиты лампы, а в одном раздавлена коробка генератора. С четвёртым мне повезло: видимо, солдат которому он достался, так и не успел его активировать, так что крыса бодро забегала в колесе сразу, как только я щёлкнул активатором.
Выключив фонарь и повесив его на пояс, я, осторожно переступая через останки, дошёл до лежащей у выхода в коридор двери, осторожно прошагал по ней и покинул комнату.
В коридоре никого не было. Я медленно шёл по нему, подняв коломёт и ожидая, что вот-вот из соседней комнаты или из подъезда на меня выскачет ужасающее нечто…
Но этого не случилось: ни в соседней комнате, ни на лестнице никого не было. Наконец я вышел в тесный двор и, оглядевшись по сторонам, увидел то, чего не заметил вчера в темноте: в дальнем конце двора, в стене здания, под углом сорок пять градусов к земле, расположилась железная дверь, ведущая, несомненно, в подвал. Эта дверь была раскурочена, словно крышка консервной банки тем, кто явно очень хотел добраться до «содержимого подвала», но не имел при себе «открывалки»…
И тут я подумал о предыдущей группе: на них напали на том же участке дороги, где нападению подвергся и наш отряд; они потеряли двоих людей и, вполне возможно, бросились бежать… Какой у них был выбор дальше? Разумнее всего было бы убегать через арки с правой или левой стороны дороги и пытаться скрыться, затерявшись во дворах. Свернув направо (не важно в какую арку), они попали бы на ту же улицу, по которой убегали мы, и вполне вероятно, что, убегая по той же самой улице, они выбрали бы именно эту арку, потому что она была одной из первых... Но, в отличие от нас, они бежали при свете дня, поэтому увидели то, чего не смогли увидеть мы: подвал. И разумеется, имея всего десять человек в отряде, они решили
