Криков не было слышно, и это было хорошим знаком — значит, чудовища нас пока не настигли. Мы попали в тесный двор, совершенно пустой, если не считать одинокого ящика, лежащего у самой арки. Двор не был проходным, но я не рискнул возвращаться назад на улицу и вместо этого поспешил вбежать в первый замеченный подъезд. За облезшей дверью нас ждала узкая каменная лестница. Поднявшись на два пролёта выше, я вбежал в пустой дверной проём (двери тут не было) и оказался в тесной прихожей: стены обклеены газетой, разбитый, покосившийся шкаф навис над заколоченным досками окном, в углу стоит обувная скамейка, а на стене закреплено покрытое пылью зеркало.
Из прихожей, пройдя под скруглённой аркой, я попал коридор. В нём было всего две двери, расположенные по одной стене, и ещё одна арка впереди, ведущая на кухню. Кухня тесная, выхода на чёрную лестницу тут не было, а значит, та узкая лестница, по которой мы пришли, была парадной — типичный дом для низшего класса…
Ладно, в данной ситуации выбирать не приходится… Я обернулся и быстро посчитал людей, столпившихся на кухне и в коридоре. Все они выглядели напуганными: не солдаты, а дети, встретившиеся с ужасом из своих ночных кошмаров…
Двенадцать. Именно столько нас осталось, если считать и меня. Меньше десяти процентов от всего состава…
Глава шестнадцатая. Конец вселенной
Глава шестнадцатая. Конец вселенной
— Потушите свои фонари, — шёпотом приказал я.
Я и одиннадцать уцелевших солдат собрались в просторной, тридцати-тридцатипятиметровой комнате. В ней не было никакой мебели, лишь проржавевшая цилиндрическая печь в углу зала. В помещение вела лишь одна дверь, а два широких окна выходили на улицу.
— Но ведь тогда мы ничего не будем видеть, — взволнованным шёпотом запротестовал один из солдат, — ночь-то безлунная…
— В этом помещении чудовищ точно нет, — уверил солдата я. — Дверь закрыта, окна застеклены. Если чудовища решат попасть в эту комнату — мы их услышим. Но поверьте, если они придут — совершенно не важно, будем мы их видеть или нет, потому что, скорее всего, все мы умрём. Так что сейчас важно постараться сделать всё для того, чтобы чудовища не нашли нас до наступления рассвета, а для этого будет полезно не подсвечивать окна, выходящие на улицу, давая тварям понять, где же мы спрятались…
Кажется, мои доводы прозвучали убедительно, и уже через мгновение все четыре фонаря погасли. Свой же я уже потушил и, сняв со спины вместе с креплением, поставил у стены.
— Сэр, что мы будем делать дальше? — тихо спросил голос из темноты.
— Ждать, — ответил я, садясь на пол и опираясь спиной на дверь. — Рассаживайтесь поудобнее: ночь будет длинной. Если найдёте в себе смелось поспать — спите. Я буду дежурить до самого утра.
— И это весь план? — в голосе солдата слышалось отчаяние.
— Это только первая часть плана, — поспешил успокоить его я. — Сейчас мы можем лишь ждать: нас всего двенадцать человек, и в таком составе мы едва ли сможем отбиться от атаки чудовищ, даже находясь в помещении, хотя, разумеется, шансов тут у нас больше, чем на улице под открытым небом. Сейчас мы получили преимущество: чудовища не знают, куда мы убежали, а может быть, и вовсе не догадываются, что кому-то удалось скрыться. Как вы заметили, со мной ушла лишь малая часть людей, а остальные остались там, у конвоя, и я не знаю, удалось ли кому-то из них выжить, но в любом случае, скорее всего их паническое поведение сработало нам на руку и позволило незаметно покинуть поле боя. Теперь…
— Как вы можете говорить такое?? — почти в полный голос возмутился кто-то. — Хотите сказать, мы прикрылись братьями по оружию и сбежали словно трусы, разменяв их жизни на наши?
—Ведите себя потише, — попросил я. — И нет, я не считаю, что мы поступили как трусы и использовали жизни других солдат, чтобы спасти свои. Я хотел взять командование на себя и увести оттуда всех. Найти подходящую квартиру, занять её с сотней бойцов и удерживать до утра. Но, к сожалению, началась паника, и я принял единственное разумное решение: увёл тех, кто готов был уйти за мной…
— Мы ушли за вами, думая, что у вас есть план, — недобро заметил ещё кто-то.
— Он есть, — спокойно ответил я. — Сначала мы должны были убраться из засады, в которой оказались. Нам удалось это сделать. Второй частью плана было найти укрытие. В идеале им должен был стать подвал, но, к сожалению, в этом доме его не оказалось, а обыскивать другие дома, бегая по улицам было бы неразумно, так как я не знал, преследует ли нас враг. По этой причине я решил, что в данных обстоятельствах нам подойдёт и квартира, главное — уйти с улицы. Если бы чудовища последовали за нами, то в квартире у нас появился бы хоть какой-то шанс с ними справиться.
— Но минуту назад вы сказали, что мы все умрём, если чудовища нас обнаружат, — напомнил кто-то.
— Я сказал, что мы СКОРЕЕ ВСЕГО умрём, — уточнил я. — Это лишь указывает на то, что я считаю наши шансы на выживание при нападении чудовищ низкими. Но не безнадёжными. На улице да — они безнадёжны, а в помещении шансы выжить всё же есть. Но что изменится, если я скажу вам покрепче сжать оружие и ждать появления врага? Кто-то из вас отложил своё оружие? Или, может быть, все, у кого есть фонари, не держат руку на активаторе, чтобы включить свет при малейшем подозрительном скрипе? Мы не знаем, кто нам противостоит, не знаем, как он может напасть и как биться с нами. Если чудовище выбьет дверь и запрыгнет в помещение, размахивая своими когтями, всё, что мы можем сделать, это действовать по ситуации, но у меня нет никакой стратегии на этот счёт, да её и не может быть в подобных обстоятельствах.
— Вы просто прирождённый тактик, — невесело пошутил кто-то.
— Существуют ситуации, когда лучшей тактикой будет ничего не планировать и не предпринимать, — по-прежнему спокойно ответил я. — Сейчас как раз такая ситуация. У нас двенадцать вооруженных коломётами солдат, четыре фонаря и квартира, где в любом помещении минимум три точки входа. Мы можем разбиться на три группы и рассесться под окнами и дверью, и когда чудовище запрыгнет в окно — переубиваем друг–друга паническим перекрёстным огнём раньше, чем чудовище успеет расправиться
