Проклятая Анна с её проклятым обмороком! Впрочем, с утра он уже не так был уверен, что она действовала именно ему назло; однако Анна раздражала его с каждым днём больше и больше. Он устал всё время опасаться каких-нибудь её выходок, что могли бы повредить его репутации. Договориться с ней по-доброму не получалось, от её презрительного тона и подчёркнутого пренебрежения он холодел от ярости и боялся не сдержаться на людях… Ну что ей стоило хотя бы при посторонних быть с ним более милой, не давать никому поводов думать о неладах между супругами Левашёвыми! Нет, с Анной ему никогда не добиться тех высот, которых он хотел бы достичь!

Впоследствии Владимир даже удивлялся, насколько ясно и спокойно смог изложить сам себе эту мысль: от Анны надо избавляться! С ней живёшь будто на пороховой бочке, никогда нельзя на неё положиться, она ни во что не ставит его, постоянно оскорбляет и унижает! Почему он должен всё это терпеть?!

Однако — стоп! Спешить в таком деле не нужно. На миг его воображение нарисовало соблазнительную картину вдовства, вследствие чего он станет свободен от Анны, богат и… Владимир прикрыл глаза: перед мысленным взором снова возникла юная прелестная Софья Нарышкина, незаконная дочь императора Александра — и те возможности, которые он получил бы благодаря союзу с ней. Как она смотрела на него вчера! В самом деле, чем чёрт не шутит — отчего бы и не попытаться?!

Он стремительно соскочил с постели; рядом спала Елена, уткнувшись в подушку. Вчера они так и уснули вместе в её спальне, куда она увела его после того неожиданного приступа бешенства. Сейчас Левашёв вспоминал свою вспышку с некоторым стыдом, и не перед Анной, разумеется, а перед самим собой. Ведь он всегда так гордился своей выдержкой и актёрскими способностями! Однако если бы не Элен…

Да, что касалось Элен. Вот ещё загвоздка: если умрёт Анна, конечно же, Элен будет ожидать, что они с Владимиром будут всегда вместе и он не возьмёт новой жены. Однако — она ему родственница, по закону стать мужем и женой они в любом случае не смогут! И что бы Элен ни думала, он не обязан вдоветь по гроб жизни! Впрочем, этот вопрос его не слишком волновал: Владимир был уверен, что с Еленой он как-нибудь справится; можно даже и не прерывать их отношений, буде она так пожелает. В конце концов, она всегда на его стороне.

* * *

Владимир спустился в столовую. Он не особенно любил эту комнату: здесь раньше было полутемно и мрачно, его непутёвый папаша чаще всего пьянствовал тут и играл в карты, часто на огромные суммы… Отсюда до Левашёва-младшего всё его детство доносились ругательства, звон разбивающейся посуды, то хохот, то выкрики и звуки ударов… Маменька же в это время запиралась наверху в своих покоях, не желая лицезреть пьяный разгул супруга — а вот Владимир, до которого родителям зачастую не было дела, дрожал от страха, представляя, как гости отца подожгут спьяну дом, прибьют папашу в драке, или же кто-нибудь из его собутыльников ворвётся к нему, Владимиру, в комнату… Всё детство он жил в этом страхе, а когда стал подростком — умирал от стыда, опасаясь, что товарищи по учёбе узнают о поведении Левашёва-старшего.

Сейчас вся столовая была переделана: ныне здесь преобладали белые и бежевые тона, вместо прежней громоздкой мебели тёмного дуба он заказал новую, из драгоценного розового дерева.

Левашёв присел за стол, покрытый ослепительно-белой скатертью; Марфа, горничная Елены, что прислуживала ещё в доме папаши Калитина, подала графу кофе с печеньем. Левашёв торопился: ему хотелось пораньше нанести визит графине Нессельроде, извиниться за внезапный вчерашний отъезд и, если получится — хотя сейчас он не осмеливался признаться в этом даже себе — осторожно расспросить про мать и дочь Нарышкиных. Чета Нессельроде близка императору, и графиня должна что-нибудь знать о царской фаворитке.

Он уже допивал кофе, когда в столовой появилась Катерина Фёдоровна в своём строгом вдовьем одеянии. Она сухо приказала Марфе выйти и уселась напротив Левашёва.

— Доброе утро, граф.

— Приветствую, Катерина Фёдоровна. Виноват, не смогу составить вам компанию за завтраком: вынужден отбыть по делам.

Однако тёща насмешливо улыбнулась.

— Присядьте пока, Владимир Андреевич. Сейчас только мы и можем поговорить наедине: Элен занимается детьми, а Анет, как вы понимаете, не выйдет из своих комнат, пока вы дома — после того, что произошло вчера.

— М-да… Вероятно, вы правы, — пробурчал Левашёв, едва удерживаясь, чтобы не выскочить из-за стола.

Что это Катерина Фёдоровна решила вдруг секретничать? Уж не готовится ли Элен преподнести ему новый сюрприз? Подумав об этом, Левашёв скривился, будто хлебнул кислого.

Но следующие слова тёщи безмерно его удивили — Владимир начисто забыл, что спешит к графине Нессельроде. Выпрямившись на стуле и положив руки на стол, Катерина Фёдоровна произнесла чётко и уверенно:

— По вашему вчерашнему поведению я догадалась, что жизнь с Анной становится для вас невыносима. Однако же моя дочь любит вас до безумия, а мне не хотелось бы, чтобы отец моих внуков был осуждён на каторгу за убийство жены. Так что, Владимир Андреевич, во-первых, я советую вам быть осторожнее и не позволять себе таких вспышек. А во-вторых — стоит подумать, как вам лучше избавиться от супруги, чтобы ни вы, ни моя дочь, ни ваши дети не пострадали.

Хотя слова Катерины Фёдоровны изумили Левашёва, он постарался, чтобы на лице его ничего не отразилось. Он, разумеется, давно заметил неприязнь между мачехой и падчерицей, но полагал, что это обычная ситуация. Внешне обе придерживались приличий и до открытых ссор никогда не доводили. Однако… предложить ему убить Анну?! Неужели мачеха ненавидит её столь сильно?

— Я, признаться, совсем не понял, что вы имеете в виду, — осторожно начал Владимир. — Наши отношения с Анной Алексеевной и правда далеки от идиллии, но я никогда…

Однако Катерина Фёдоровна нетерпеливо и грубо перебила его речь:

— О, ради Бога, граф, не притворяйтесь и не мямлите! Думаете, я ничего не вижу? Да вы бы удавили Анну собственными руками, если бы думали, что не понесёте никакого наказания!

Она иронически усмехнулась.

— Не смущайтесь, Владимир Андреевич, в мыслях все мы смелее, чем в поступках: такова природа человеческая.

Голова у Владимира пошла кругом: оказывается, не он один задумал такое дело! Хорошо это или плохо? Можно ли положиться на Катерину Фёдоровну? А если, не дай Бог, прислуга услышит их разговор и выдаст? А вдруг они с тёщей попытаются осуществить это намерение и