— В самом деле, к чему такой красивой женщине утруждать себя столь скучными вещами! — спокойно подтвердил Полоцкий; однако даже произнося совершенно обычный комплимент, он не улыбнулся и не переставал холодно наблюдать за ней.

«Будто кошка, стерегущая мышь!» — пришло ей в голову сравнение. Поведение князя было настолько непохоже на подобострастие её поклонников, что ею овладел азарт. Анне захотелось перехватить у него инициативу.

— Скажите, князь, вы ведь любите путешествовать?

Она ждала, что собеседник хотя бы вздрогнет, но ничуть не бывало.

— Да, люблю, но увеселительные поездки совершаю редко. Не выношу так называемых модных курортов. Их посетители никогда не видят настоящей, природной красоты — той, ради которой только и следует покидать родной дом и привычную жизнь.

Анна слушала и понимала, что на прямой вопрос: «это были вы тогда, в горах?» — Полоцкий всё равно не ответит. Но ей надо было непременно это узнать — она даже до конца не понимала, зачем. Возможно, оттого, что в ту ночь он пришёл ей на помощь, подобно ангелу с неба; Анну волновало это присутствие незримого защитника, ей так хотелось верить в него! Но вот сейчас, когда князь шёл с ней рядом и она видела его своими глазами — он был таким чужим и холодным, что их встреча в горах показалась ей приснившейся. Анне вдруг стало обидно, как никогда. У неё едва не брызнули слёзы, и только привычка держать себя в руках, выработанная в последнее время, помогла ей сохранять вежливую полуулыбку.

Она усиленно обмахивалась веером, и Вацлав Брониславович подал ей бокал с каким-то прохладительным напитком; Анна машинально пригубила, даже не замечая, что именно пьёт. Сквозь кружевную перчатку она ощутила холод, исходящий от его пальцев… В их первую встречу его руки были тёплыми.

— Не пройти ли нам к камину? — предложила Анна дрогнувшим голосом. — Мне показалось, вы продрогли…

И тут же прикусила язык. Слава Богу, никто не прислушивался к их беседе!

— Благодарю за заботу, — тихо ответил князь, — однако холодные руки — не обязательно признак того, что тело нуждается в тепле. Когда снаружи жарко, приходится охлаждать себя изнутри. А также тех, кто рядом. А в этом салоне, несомненно, слишком уж душно и жарко. На месте четы Нессельроде я приказал бы истопникам расходовать втрое меньше дров.

Анна смотрела на князя, широко раскрыв глаза, затем рассмеялась.

— Полезное умение. Вы, верно, любите свежий воздух?

— О, да! — согласился Полоцкий. — Я ведь, в сущности, сельский житель. Только вне города можно ощутить, что такое настоящий воздух.

Пожалуй, сейчас в его голосе она слышала искренние нотки вместо общих любезно-безразличных фраз. Ей так хотелось продлить эту на миг возникшую близость, что она забыла обо всём на свете, даже о том, что вокруг много народу, за ними наблюдают десятки глаз, и наверняка её нескрываемый интерес к князю даст любопытствующим пищу для пересудов.

* * *

Анна и Вацлав Брониславович стояли вместе на балконе и смотрели на Неву: горящие фонари, экипажи, проезжающие по набережной. Вечер был удивительно тёплый для петербургской осени; казалось даже, что вдруг вернулось лето — чтобы уже на следующий день покинуть их окончательно.

Князь умело поддерживал беседу, так что Анне не приходилось преодолевать неловкое молчание и судорожно придумывать, о чём бы ещё поговорить. Ей страшно нравилось, что он задавал вопросы о ней самой, её жизни, её вкусах, увлечениях — как будто она на самом деле заинтересовала его, и вовсе не как предмет пошлого обожания или волокитства. Князь Полоцкий даже пожелал узнать поподробнее о матери Анны, Алтын Азаматовне, какой та была, и что осталось в память о ней. Анна уже размечталась, что Вацлав Брониславович хотел бы познакомиться поближе и увидел в ней личность, а не просто обладательницу красивых глаз и прекрасной фигуры.

«Он просто удивительный! — думала она, кутаясь в тёплую шаль, которую князь собственноручно принёс из гардеробной и накинул ей на плечи. — До чего же он не похож на всех этих… липких навязчивых болванов!»

И вдруг она заметила, что Полоцкий, похоже, задал какой-то вопрос и внимательно смотрел на неё в ожидании ответа.

— Простите, я случайно задумалась, — улыбнулась она. — О чём вы спрашивали?

— Это был не вопрос, а так… Рассуждение. Вы рассказали, что ваша матушка при крещении была наречена Анной; по-видимому, вас назвали в её честь. И вы утверждаете, что необыкновенно похожи на неё. При том же, ваш сын носит другое имя, нежели ваш супруг, а ваша…

— Мой сын? — забывшись, искренне удивилась Анна. — Но у меня нет детей… — она увидела выражение его лица и похолодела.

Надо же так глупо выдать себя! Что ей теперь отвечать? Не может же она сказать, что, будучи очарованной их беседой, совершенно забыла о своих детях?

— Я… Я… Кажется, мне нехорошо… Голова закружилась, — залепетала Анна, натурально, как она надеялась, пошатнувшись.

Она оперлась о балюстраду; Вацлав Брониславович поспешно предложил ей руку.

— Вы сможете идти, графиня? Я отведу вас внутрь и попрошу доктора Рихтера помочь вам.

Они вернулись в залы; Анна шла медленно, тяжело опиралась на руку своего спутника и старательно изображала слабость. Она чувствовала, как щёки её горят; пожалуй, надо будет сказать доктору и остальным, что у неё лихорадка! Но всё равно — она ощущала по-прежнему пристальный, внимательный взгляд князя Полоцкого и с отчаянием понимала: её ошибка может показаться ему крайне странной и неестественной. Как бы он чего не заподозрил!

В этот миг Анна думала лишь о том, что вела себя весьма неосторожно в присутствии князя, и она совершенно не замечала взглядов исподтишка и скрытых усмешек, которыми их встречали окружающие — ибо почти половину вечера графиня Левашёва и князь Полоцкий постоянно переглядывались, уделяли внимание лишь друг другу, да ещё и уединились на балконе! Возможно, в другой раз она подумала бы об этом; теперь же её заботило лишь, какого мнения о ней Вацлав Брониславович и сможет ли она как-то объяснить ему свои слова.

* * *

После беседы с графиней Нессельроде Владимиру Левашёву показалось, что у него за спиной выросли крылья! Немногие могли бы похвастаться, что очаровали столь могущественную и суровую особу. Теперь же дело было за малым — приглянуться её супругу, управляющему иностранной коллегией Карлу Васильевичу Нессельроде… И тогда дипломатическая карьера Владимира будет обеспечена. Впрочем, Левашёв не очень волновался на этот счёт — он выяснил достаточно подробностей о политических взглядах этого человека и знал, какой точки зрения придерживаться, чтобы тот счёл графа Левашёва своим. Лишь бы только графиня не передумала — Владимир в этот миг связывал с четой