— Вы недавно говорили, что Вильма предала нас, — напомнил Радэк. — Но вы так и не сказали, как вы это поняли.

— Боюсь, что это будет очень короткая и неинтересная история. Хотел бы я сделать ее длиннее и интереснее, но мне просто нечего сказать по этому поводу. — Петре сделал вдох перед своим коротким рассказом. — Опишу, как я все запомнил. Я услышал из комнаты отдыха что-то похожее на спор, и сразу узнал голоса… — Он прервался, о чем-то задумавшись. — Знаете, теперь мне кажется, что они в тот момент просто забыли о моем существовании. Они вели Ирму в комнату отдыха даже не подозревая, что я там нахожусь. В противном случае они бы, наверное, сначала навестили меня. Я ведь был самым удобным для отлова человеком на всем судне, уже сидел в комнате отдыха, готовый в любой момент быть пристегнутым к поручням. Это… как-то даже обидно что ли…

— Петре, вы слишком сильно отступили от своего короткого рассказа, — заметил Эмиль.

— Я подумал, что возникла какая-то ссора, и вышел им навстречу, — продолжил Петре. — Я ничего хорошего не ждал от гостей, и мне показалось, что я должен был вступиться за Ирму.

— Спасибо, — без эмоций поблагодарила его Ирма. — Вы, конечно, ничего не сделали, но мне все равно приятно.

— Не надо благодарить. Я сбежал, как последний трус, когда увидел в руке у Ильи «кадиевку».

— Страх дает всем живым существам эволюционное преимущество, — успокоил его Эмиль. — Вы знали, что ничего не могли сделать, и поступили самым разумным образом.

— И успокаивать меня тоже не надо. Мною двигал не разум, а самая настоящая паника. Я не осознавал, что делаю. Бежал, куда глаза глядели, пока не запер сам себя в отсеке криостаза… Хорошо, признаю, что разум немного помог мне вспомнить, как заблокировать отсек изнутри.

— Что было дальше? — спросил Ленар, начиная проявлять к рассказу признаки интереса.

— Дальше Илья громко и весьма настойчиво приказал мне открыть дверь. Сначала он пообещал, что не причинит мне вреда, а когда понял, что я не верю его обещаниям, начал стучать по двери чем-то металлическим… ну, вы понимаете.

— И тогда вы сдались?

— Нет, тогда я испугался еще сильнее и стал игнорировать все его требования, — виновато признался Петре. — Минуты через две он замолчал и ушел. Я тогда еще подумал, что он пошел искать другие способы добраться до меня, и откровенно не знал, что делать. Я ведь, выходит, сам себя запер в ловушке, и мне оставалось лишь надеяться, что кто-то из вас каким-то образом наведет порядок на корабле. Да, признаю, я плохо соображал, кто и каким образом сможет обезоружить Илью, но я был слишком напуган, чтобы мыслить здраво.

— Петре, хватит вдаваться в такие подробности, — перебила его Ирма. — Все мы были напуганы и всем нам было страшно. Мы и так прекрасно представляем, что вы чувствовали.

— Хорошо, — нервно сглотнул он комок в горле. — Если вкратце, то я просидел взаперти около двух часов и не знал, чего ждать. То ли чудесного спасения, то ли того, как они вырежут эту дверь плазморезом…

— Вообще-то в таких случаях, — вмешался Эмиль, — мы срезаем аварийную панель, чтобы получить доступ к гидравлическому механизму, стравливаем жидкость через клапан сброса давления, и затем разжимаем дверь вручную… — Его фигура слегка покачнулась, когда Радэк недовольно толкнул его в плечо. — Ладно, простите, молчу.

— В итоге я сам разблокировал эту дверь, — издав досадливый стон, корреспондент ущипнул себя за переносицу. — Думаю, вы уже поняли, почему. Я услышал голос Вильмы через интерком. Она заверила меня, что все хорошо, и что я могу выходить. Я вышел и, кажется, чуть не умер. Вы знаете, даже с абсолютно здоровыми людьми такое бывает, когда они два часа подряд ждут своей смерти, а затем, когда начинают успокаиваться и думают, что опасность миновала, в открывшуюся дверь врывается Аксель, словно черт из табакерки.

— И все? — с удивлением спросил Радэк. — То есть вы, вечно во всем сомневающийся человек, сделали из этой ситуации вывод, что Вильма нас всех предала?

— Простите, но я недорассказал. Да, вы правы, нельзя было отрицать возможность того, что Вильму поймали и силой принудили убедить меня открыть дверь. Но я в тот момент даже не успел подумать о такой возможности. Видите ли, за той дверью был не только Аксель с «кадиевкой» в руке. За мной явились они все. И Илья, и Густав, и особенно Вильма. И на Вильме не было наручников.

— Она была вооружена?

— Оружия при ней я не заметил, — ответил Петре как можно неоднозначнее. — Но тут я должен отметить, что никто из нас даже не знал про существование оружия на борту до тех пор, пока гости не решили его показать. Я думал, на коммерческом флоте нет оружия. Где они вообще его взяли?

— Где угодно, — пожал плечами Ленар. — С остова своего корабля или со станции «Магомет». Мы ведь не устраивали им обыск после каждого возвращения. Такой небольшой предмет, как пистолет, пронести незаметно на наш борт им было не сложно.

— А Вильма как раз поставила Акселя в пару с Густавом, — расстроенно подытожил Радэк. — Я все это время думал, что это я ее вынудил. А теперь выходит, что она всего лишь повод искала. Какой же я дурак.

— Ты не виноват, — возразил Эмиль.

— Я устроил сцену прямо посреди вылазки.

— Хорошо, ты виноват, — согласился Эмиль. — И когда все это закончится, мы тебя обязательно отругаем.

— Только ругай сильнее. Чтобы я на всю жизнь запомнил.

— Для друга ничего не жалко.

— Ленар, — решил Радэк удовлетворить остатки своего любопытства. — А ты как узнал о предательстве Вильмы? Тоже видел, как она сотрудничает с этими полными благодарности за спасение вредителями?

— Нет, — с неохотой выжал из себя Ленар, помассировав пальцами кожу на голове. — Пожалуй, моя история будет еще короче и еще неинтереснее.

— Давайте послушаем, — обернулся Петре во слух.

— Помните, мы планировали посмотреть записи в электронных журналах сразу же после того, как отключим контроль доступа? Так я и сделал. Первым делом пошел в отсек Марвина, заглянул в журналы и угадайте, что я там увидел?

— Вильма наследила? — предположила Ирма.

— Вот именно, — кивнул он. — Последняя авторизация была от ее лица чуть больше месяца назад. Не знаю, когда именно они планировали захватить наш корабль, но, кажется, мы их подстегнули.

— Я, конечно, не космонавт, — ответил Петре. — Но я немного разбираюсь в преступности, и не могу не отметить, что весь их план ужасен, нелеп и, кажется, мог быть придуман лишь человеком с очень больным воображением.