Глава 37

Раньше, когда я ещё не был главой клана, у меня было одно невероятное преимущество: я мог посоветоваться. С Натсэ, с Авеллой, с Лореотисом, с Мелаиримом, с Талли. Всегда был человек, который мог посмотреть на ситуацию взглядом извне и присоветовать что-нибудь дельное. А уж слушаться, или нет — дело другое. Сама возможность получить мнение со стороны от человека, которому доверяешь, дорогого стоит.

Теперь же всё изменилось. Теперь я возглавил пусть полудохлый, но клан. Более того, я стал обладателем таких уникальных сил, что поневоле встал где-то на вершине этого мира. Только меня это отнюдь не переполняло чувством восторга. И — нет, не потому, что Вукт мне пробил сразу по возвращении в этот мир! Вообще никакой связи, ни малейшей!

Здесь, на вершине, ветры дуют уж больно сильные. И одиночество… Да, у меня две жены, я люблю их одинаково сильно, если судить по тому, как визуализируется моя душа. Да, они меня тоже любят. Да, у меня есть надёжные друзья. Ну, как минимум, Лореотиса я таковым считаю. Но сейчас, в этой ситуации, мы все оказались в одной луже, и не было такого человека, к которому я мог бы обратиться за советом. Со стороны не смотрел никто.

Итак, на одной чаше весов — дочь Боргенты. Моя дочь. На другой — миллионы людских жизней. Это одна точка зрения.

А вот другая: Мелаирим — враг, которого мы собираемся уничтожить. И любые сделки с ним — это бред. Никаких переговоров с террористами!

Третья точка зрения всё усложняет: мама Натсэ и сын Ямоса. Мелаирим ни слова не сказал о том, что собирается их убить, но я его достаточно хорошо знал, чтобы понять: за ним не заржавеет. Пусть он и не такая гнида, как Гетаинир, но ни перед чем не остановится на пути к цели. Какой бы непонятной и безумной эта цель ни была.

И, как будто этого мало, есть ещё и четвёртая точка зрения. С этой точки зрения я не должен искать меньшее из двух зол, не должен выбирать из предложенных вариантов. Я — лидер, раз уж стою на этой вершине, и это я должен создавать обстоятельства, а не подчиняться им. Нужно ввести в игру нечто новое, заставить Мелаирима действовать вынужденно, отклониться от плана. Но что я должен сделать?.. Меня сковывает страх, меня сковывает любовь, меня сковывает ненависть. Легко сказать Асзару, чтобы фильтровал мысли от эмоций. Сделать это самому — гораздо сложнее.

Завернув за угол дома, я едва сдержался, чтобы не броситься спасать Маленькую Талли. Натсэ нешуточно швыряла в неё огненными шарами, одним за другим. Но девочку это, кажется, нисколько не расстраивало. С завязанными глазами, она весьма бодро помахивала мечом Натсэ. Отбивала где-то два шара из трёх. Третий попадал ей в голову и словно бы впитывался. Маленькая Талли ругалась на него, на себя, на тётю Натсэ, но при этом заливалась смехом.

— Это ведь полноценная боевая магия? — спросил я, подойдя к Натсэ сзади.

Думал, что подошёл незаметно, однако Натсэ не вздрогнула и ответила так, будто знала о моём приближении с тех пор, как я открыл дверь на противоположной стороне. Почему, собственно, «будто»? Знала.

— Да, это огонь, как он есть. Я уже выплеснула половину ресурса. Можешь представить? Огонь ей вообще не вредит. Она неуязвима! Подозреваю, что и с другими Стихиями так.

Я покачал головой. Да уж, уникальная девчонка получилась. И почему, собственно, так? Что такого сотворила Авелла с Боргентой? Кстати. Только сейчас моё воображение предприняло неуверенную попытку нарисовать произошедшее между ними той ночью. В конце-то концов, если там участвовало моё тело, интерес вполне оправдан, это не просто фантазия.

— Она не летает? — спросил я.

— Пока нет, — откликнулась Натсэ и запустила в маленькую Талли очередной шар.

Девочка вдруг отбросила меч, подпрыгнула и поймала шар. Он не рассыпался. Держась за него, маленькая Талли взлетела на пяток метров. Там, одной рукой прижав шар к себе, как баскетболистка, она сорвала с глаз повязку и уставилась на меня.

— Так, папа?

— Так, — кивнул я. — Ты — умница! А теперь спускайся, пожалуйста, и убери огонь…

Маленькая Талли показала мне язык и полетела через крышу дома, намереваясь куда-то улизнуть.

— Талли! — прикрикнула Натсэ.

Девочка замерла у ската крыши. Голос Натсэ звучал куда более командно, чем мой:

— Я не буду играть с такой непослушной девочкой никогда.

— Ну тётя Натсэ! — захныкала маленькая Талли.

— Никаких «тётя Натсэ»! Папа говорит — ты делаешь. Не слушаешь папу — значит, не уважаешь. Не уважаешь его — не уважаешь меня. Я не имею никаких дел с людьми, которые меня не уважают.

С крайне угрюмым выражением лица маленькая Талли опустилась на землю и отшвырнула огненный шар. Он улетел за границы острова и вскоре растаял в серых облаках. Мы летели не очень высоко.

— Кушать хочу, — буркнула маленькая Талли.

— Иди в кухню, тётя Огневушка тебя накормит, — кивнула Натсэ. — Ты молодец! Правильно поступила. Я горжусь тобой.

Девчонку словно переключили. Она тут же просияла, подлетела к Натсэ, обняла и чмокнула в щёку. Потом той же процедуре подвергся я. Маленькая Талли уже упорхнула, а я всё ещё стоял в каком-то ступоре.

— Ты чего застыл? — дёрнула меня за руку Натсэ.

— Меня только что поцеловала дочь, — отозвался я.

— А. И как ощущения?

— Понятия не имею, — честнейшим образом признался я. — Я её боюсь.

— Потому что она управляется со Стихиями лучше, чем кто угодно в мире, включая тебя?

— Нет. Потому что она — маленькое существо, которое зовёт меня папой. И, кажется, даже любит. Почему-то… Мы ведь с ней ещё даже не разговаривали ни разу, до этого дня.

Натсэ, пожав плечами, пошла подбирать меч, брошенный Маленькой Талли.

— Родителей часто любят, даже если не помнят их лиц. Любят до тех пор, пока они не докажут, что делать этого не сто́ит.

Вот разговор и коснулся самого важного. Я подождал, пока Натсэ поднимет меч, оботрёт его и спрячет за спину. Потом медленно подошёл к ней. Однажды мы уже разговаривали на этом месте, сразу после быстрого и яростного поединка. В тот день Натсэ узнала о существовании своей матери от Гетаинира. И вот теперь эта история подошла так близко к развязке, как никогда. Здесь я пообещал, что мы найдём её, и мы её нашли. Пусть моей заслуги в том и не было.

— Как ты? — спросил я.

Натсэ дёрнула