***
Авелла сообщила, что уже через час мы должны состыковаться с Материком. Обратный путь получился быстрее по двум причинам. Во-первых, Авелла приложила изрядную долю собственного ресурса, чтобы сообщить острову ускорение, и поэтому так и не сомкнула глаз. Я сделал ей строгий выговор и отправил в спальню. Госпожа Алмосая заверила, что обеспечит стыковку самостоятельно.
А во-вторых, госпожа Акади летела нам навстречу. Вело её чисто родительское беспокойство. При помощи моего заклинания Авелла ночью поведала ей обо всех перипетиях нашей битвы, включая ультиматум Мелаирима. Больше всего, как не трудно догадаться, зная Авеллу, её беспокоило душевное состояние Натсэ. Состояние это она тут же спроецировала на себя и поспешила связаться с мамой.
Допив кофе и поблагодарив Огневушку, я вдруг задумался и спросил:
— А кто тебя ночью спускал на землю?
Асзар утверждал, что ни Денсаоли, ни Мердерик не взяли больше одного пассажира на землю. Мердерик взял Зована, Денсаоли — Вукта…
— Никто, — пожала плечами Огневушка, убирая пустые чашки на поднос. — Я сама спрыгнула.
Я моргнул.
— Чего? Зачем ты это сделала?
— Так я же телохранитель! — ответно удивилась Огневушка. — Когда мне сказали, что хозяин в опасности, я сразу же…
— Стоп-стоп-стоп, — поднял я руку. — Я ведь отдал тебе конкретный приказ. Защищать Алмосаю…
— От сэра Мердерика, — хором сказали мне госпожа Алмосая и Огневушка.
Алмосая раскрыла мысль:
— Поскольку сэр Мердерик удалился на землю, я сочла возможным сообщить своей временной телохранительнице, что нет особой разницы, за кем именно приглядывать: за ним, или за мной. А поскольку вам, внизу, явно не помешала бы боевая поддержка…
«Вот поэтому, — шепнул мне какой-то мерзкий внутренний голос, — женщинам и нельзя воевать. А вовсе не потому, что они милые и прекрасные цветочки, нуждающиеся лишь в защите».
Я посоветовал голосу заткнуться и прошёл к выходу. Блин, прыжок с острова, с такой сумасшедшей высоты… Всё-таки надо будет побеседовать с Огневушкой по душам, выяснить, на что она вообще способна. Если уж использовать её в качестве оружия, то надо знать все сильные и слабые стороны этого оружия. Но сперва нужно было поговорить по душам с Натсэ. У неё теперь было Сердце Земли, и с этим надо что-то делать. Это надо для начала хотя бы понять.
Толкнув дверь, я замер. Дверь приоткрылась на две ладони, и я увидел сидящего на крыльце Вукта. О, отлично, ещё одну беседу можно будет провести прямо сейчас. Хорошо утро складывается.
Но Вукт, как оказалось, уже с кем-то беседовал. Какая-то интересная энергетика у нашего крыльца. На нём прямо все обсуждают животрепещущие темы. Но, разумеется, настолько животрепещущих ещё тут не обсуждалось…
— Всё равно не понимаю, господин Вукт, — узнал я скучающий голос Мердерика. — Ваши доводы бесконечно далеки от моего разума. И я продолжаю утверждать, что как только вы попробуете меня ударить, я тут же пущу в ход оружие. Я — рыцарь. Я благородный человек и не опущусь до грязной драки.
— Ты ничё не понял, — покачал головой Вукт. — Какая драка? Я просто должен тебе пробить. Понимаешь?
— Нет, — отрезал Мердерик.
— Мало кто понимает… — Вукт вздохнул. — Я понял это, когда мне было лет десять. Стащил у служанок рыбный пирог, и они отколотили меня, заперли в кладовке. Там я и испытал озарение.
— Озарение? — переспросил Мердерик.
— Да! Я понял, что каждому человеку нужно время от времени пробить. Чтобы показать: мир не принадлежит ему. Он — не центр мироздания. Человек — лишь игрушка для волн. Одна волна поднимает тебя, другая — опускает. И ты должен уметь с благодарностью принимать любую. Если тебе сегодня повезло — знай, завтра ты можешь потерять всё. Поэтому будь благодарен другу, который пробьёт тебе сегодня. Возможно именно поэтому завтра ты удержишься на плаву.
— С чем, говоришь, пирог был? — поинтересовался Мердерик, незаметно переходя на «ты».
— Пирог в данном случае не имеет никакого значения.
— Но на служанок-то ты пожаловался родителям?
— Нет.
— Нет?
— Нет, конечно. Это противоречит самой сути. Я принял удар и испытал благодарность. И с тех пор я изменился. Теперь я — волна. Волна, которая пробьёт тебе, когда ты чувствуешь, что ты — на гребне. И благодаря этой волне ты правильно поймёшь своё место в этом мире. Взять хоть сэра Мортегара. За полгода он сделался главой собственного клана! А всё почему?
— Просвети меня, — усмехнулся Мердерик.
— Потому что я ему вовремя пробил, вот почему. Если бы тогда, нагнув под себя нашего ректора, он задрал нос и пёр напролом, его бы уже давно разорвало волнами. Но я пробил ему, указал его место в мире и научил чувствовать волну.
Я тихо офигевал, забыв о времени. Вукт, который всегда говорил, как средней туповатости гопник моего мира, вдруг разразился такими философскими речами. И ведь, если задуматься, какое-то зерно истины в его словах было. Ну, не истины, а, скажем так, логики.
— Ты слишком легко соскочил, когда наехал на госпожу Денсаоли, — продолжал рассуждать Вукт. — И я почувствовал, как тебя раздуло. Это недопустимо. Кем бы ты ни был, сейчас ты — часть отряда. Поэтому я обязан тебе пробить, это мой долг перед вселенной. Да чего там говорить! Госпожа Натсэ мне самому пробила, когда я забылся. Даже мудрейшие из нас нуждаются в уроках, ибо несовершенен человек…
Я толкнул дверь, и оба — Вукт и Мердерик — повернулись ко мне.
— Вукт, — сказал я. — Ты ударил члена моего клана перед тем, как спуститься на землю. Это недопустимо.
— Я вот как раз только что вот ему всё рассказал! — воскликнул Вукт.
— С этой самой секунды ты все свои «пробивания» согласовываешь со мной. Можешь составить список и передать его мне в любой вторник с десяти до одиннадцати утра. За самодеятельность буду карать жестоко. Вопросы есть?
— Один, — кивнул Вукт и указал на Мердерика. — Этот ведь не из твоего клана?
— Этот — нет, — сказал я. — Разбирайтесь сами. Но все должны остаться живыми, и имущество клана не должно пострадать.
Сказав так, я спустился по ступенькам, между этими двумя, и пошёл в обход дома. Заворачивая за угол, услышал, как Вукт снова начал обрабатывать свою жертву. Покачал головой… Да, псих на психе и психом погоняет. Ну а с другой стороны —
