— Мне нужна дочь госпожи Боргенты, — сказал Мелаирим-Дракон. — Я приду за ней завтра ночью, и вы мне её отдадите. Тогда я верну вам их обоих. Чтобы вам было легче решиться, я клянусь Огнём, что девочка не пострадает по моей вине. Она будет Огненной Царицей мира!
Пламя разлетелось в стороны от Дракона, приняв его клятву.
— Если до рассвета девочка не окажется у меня, я сожгу ещё один город, никто не спасётся. Сколько таких ночей сможет пережить сердобольный сэр Мортегар?
Вот ублюдок. Знает, чем меня взять… Знать, что когда из-за меня страдают невинные люди — это для меня всё равно что ножом по сердцу.
— А чтобы вам было легче решиться…
«Камера» отодвинулась, и женщина, держащая на руках младенца, подняла голову, будто почувствовав, что на неё смотрят.
Я задрожал. Да, вот теперь я задрожал. Потому что видел перед собой копию Натсэ. Натсэ, которой было лет… сорок, или чуть больше. Даже несмотря на фиолетовые глаза, она была похожа на неё, как две капли воды.
— Мама! — Натсэ вырвалась из моей руки, мигом придя в себя, и побежала вверх по холму, к Дракону, к изображению в небе, с которого женщина продолжала смотреть, не видя, на неё, на давно потерянную дочь.
— У вас чуть больше суток, — сказал Дракон, и изображение исчезло. «Экран» вновь сделался его крылом. А потом Дракон взмахнул обоими крыльями, поднялся в воздух и за несколько секунд превратился в смутное горящее пятно на горизонте.
Натсэ упала на колени. Первой рядом с ней опустилась Авелла, приобняла, о чём-то заговорила.
— Дерьмо, — подытожил Лореотис. — И что мы теперь будем делать?
Они все смотрели на меня. Даже Мердерик повернулся и с интересом на меня уставился. Я убрал меч и глубоко вдохнул. Выдохнул. Обернулся и посмотрел на пылающий Тентер. Спасать там было уже нечего. Пожелание Зована исполнилось: от дома его детства камня на камне не осталось, как и от всех остальных домов.
Стараясь, чтобы на лицо не переползло ничего из того, что переполняло мою душу, я спокойно сказал:
— Летим на остров. Берём курс на Материк. Пока всё. Отдыхаем, набираемся сил. Они нам понадобятся.
Глава 36
— Сэр Мортегар, я настаиваю, чтобы к господину Вукту были применены какие-нибудь меры.
Говорил Асзар. Я слушал. Я только-только выполз из спальни, где поспал три часа, больше спать было нельзя. Мы подлетали к Материку. Зачем — я бы не смог объяснить. Целей у нас оставалось три. Выяснить, где находится Сердце Огня, я не мог. Чтобы попасть к Воздушному — требовалось дождаться заката. А к Сердцу Воды мы за сутки, если верить Вукту, не доберёмся.
— Что с ним? — буркнул я, ковыляя по коридору к лестнице. Асзар пошёл рядом.
— Когда собирались лететь вниз и спасать вас, — говорил он, — мы заспорили, кто пойдёт, и кто останется. Мекиарис и этот проклятый белый рыцарь не хотели брать по двое…
— Правильно не хотели, — согласился я. — Убил бы, всех сразу. Самоубийство.
— Речь не об этом! Господин Зован вызвался лететь, и его взяли безоговорочно…
— Правильно взяли, — зевнул я. — Он бывший рыцарь.
— Я про другое, сэр Мортегар!
— Ну так может, вы уже перейдёте к сути? У меня в голове сейчас такая каша, что я скоро начало забуду. Там, вроде, что-то про Вукта было…
Мы уже спускались по лестнице. Снизу доносился запах еды и кофе, слышались голоса. Уютно, по-домашнему. Если забыть, что снаружи творится апокалипсис, можно было бы и вовсе расслабиться.
— Потом начали обсуждать кандидатуры меня и Вукта, — продолжал Асзар. — Я не успел и слова сказать! Он ударил меня кулаком в живот, а когда я упал, сказал: «Ну вот видишь?». И когда я встал, они уже улетели!
Я остановился. Повернулся к Асзару.
— Насчёт этих его «пробиваний» я с Вуктом поговорю.
— Дело не в этом! - взвыл Асзар. - Я должен был быть там. Мекиарис…
— Мекиарис, она же Денсаоли — маг Воздуха, она помогла нам убраться назад на остров. Вукт — маг Воды. И там, на земле, он единственный мог хоть что-то противопоставить Огненным Мужам. Если бы пошли вы, всем пришлось бы беспокоиться за вас. Вы не можете улететь, вы — не рыцарь.
— Я боевой маг! — воскликнул Асзар.
— Вы видели, в каком состоянии вернулись Лореотис и Кевиотес?
Лореотиса я, признаться, таким измождённым не видел ещё ни разу. Он вообще еле доплёлся до своей комнаты и, кажется, до сих пор спал. Битва всем далась тяжело, я не сказал Асзару ни слова лжи.
— Но…
— Я понимаю, — перебил я.
— Не думаю, — буркнул Асзар, опустив взгляд.
— Ну и напрасно. Думать — очень полезно. А ещё — отделять мысли от эмоций. Не было никакого смысла в вашем присутствии внизу. А с Вуктом я поговорю. Насчёт его методов.
Я сделал ещё два шага вниз, полагая разговор законченным, но вслед мне раздался голос Асзара:
— Я думал найти у вас понимание, сэр Мортегар… Как видно, зря. Так ли уж часто вы сами отделяете мысли от эмоций? Так ли уж важно это делать? Если душа говорит, что нужно совершить глупость и погибнуть, так может быть, и нужно?
Когда я обернулся, он уходил вверх. Гордый, одинокий, как всегда.
«Ну, знаешь, — ответил я ему мысленно. — Может, и я, и Натсэ, и Авелла горазды совершать такие глупости. Но мы отдаём себе полный отчёт в том, что это — глупости. И уж безусловно не просим потом наказать тех, кто нам в этих глупостях мешает. Разбираемся с ними самостоятельно, либо великодушно прощаем. Так что Огонь с ним, пусть я не прав. Да сколько угодно! Я дополз до такой точки личностного роста, когда понимаешь, что правота вообще не имеет никакого значения. Значение имеет лишь то, насколько далеко ты готов зайти в битве за то, во что веришь».
Внизу народу было не так много. Сонные, клюющие носами Авелла и Алмосая о чём-то беседовали над чашками кофе. Меня они встретили улыбками, такими милыми и воздушными. Вот интересно, а когда мы уничтожим Сердца и печати, Воздушные маги изменятся? Да и все остальные, раз уж на то пошло?
Сиек-тян и Гиптиус, например, без печатей внешне сильно изменились. Ну как — сильно?.. Из таких уж глобальных перемен я только цвет волос заметил. Характеры вроде остались прежними. Сиек-тян какой была стервозной манипуляторшей, такой и осталась. Гиптиус… Ну, с ним я пообщаться особо
