— Мне точно нельзя туда с тобой? — печально спросила Авелла.
— Слушай... Ты помнишь, как реагировали хранители, когда к ним приходили лишние люди. Мы дважды чуть не погибли. А это — Сердце Огня. Самое могущественное. И хранитель у него наверняка самый опасный. Это Сердце даже спрятали надёжнее остальных! Чтобы попасть к нему, надо сперва оказаться в хранилище Сердца Земли. Это ведь неспроста, как думаешь?
Авелла наклонила голову. Казалось, она сейчас заплачет от обиды, как маленькая девочка.
— Авелла... — Я протянул руку, коснулся её волос. — Пожалуйста. Не заставляй меня волноваться о тебе. Я просто хочу вернуться, и... и чтобы ты меня обняла. Живая.
Авелла вдруг резко оттолкнула мою руку, подняла голову, и голубые глаза сверкнули в темноте, разбавляемой моими огоньками.
— А Натсэ ведь наверняка всё знала, да? Почему ты мне не сказал? Почему вы относитесь ко мне, как к ребёнку?! Не надо меня защищать, Мортегар!
Слёзы всё-таки полились. Я понял, что лезть с утешениями сейчас — не лучшее время, и устало опустился на сохранившийся кусок каменного бортика.
— Стихийная магия — не единственная. То, что я делаю — ну, эти фиолетовые разряды — это то, что клан Людей называет Магией Души. Мне помогла открыть её Сиек-тян, когда я пропал после того, как поймал Огневушку. Той ночью я научился видеть свою душу. Знаешь, как она выглядит?
Авелла молчала, но слушала, это чувствовалась.
— Там — ты. И Натсэ. Прежде чем помочь, вы советуетесь и соглашаетесь друг с другом. Я не знаю, нормально ли это. Не знаю, как видят — и видят ли — свою душу другие маги из этого клана. Но у меня сложилось вот так. Ты — больше, чем моя жена, Авелла. Гораздо больше. Без тебя не существует и меня. Как и без Натсэ. Мы — одно целое. И — да, я боялся сказать тебе про то, что Сердца нужно уничтожить. И сейчас боюсь.
— Думаешь, магия мне будет дороже вас двоих? — всхлипнула Авелла. — Или дороже жизни целого мира?..
— Нет... Не так. Просто... Ну, я думал, что тебе будет больно это узнать. Что в конце концов ты, возможно, станешь обычной простолюдинкой. Не знаю, сумеет ли в тебе пробудиться Магия Души. Я почти всю жизнь прожил без магии, мне не страшно. Натсэ — тоже. А ты...
— Аристократка? Высокородная? Мортегар, ты... глупый.
— Это да, — вздохнул я. — Мир?
Я, как однажды делала моя сестра в обличье Талли, протянул Авелле мизинец. Она, улыбнувшись, пожала его своим мизинчиком.
— Больше я ничего от тебя не утаю, — пообещал я.
— Хорошо. А то я тебя накажу. — Авелла приблизилась ко мне, поцеловала легонько в губы, уткнулась лбом в лоб, заглянула в глаза.
— Накажешь? — улыбнулся я. — Как?
— Вот так!
Без всякого предупреждения, внезапно, она толкнула меня в плечи. Я даже не успел подумать о магии. Мир перевернулся и завертелся, полетел куда-то, стремительно уменьшаясь.
— Возвращайся скорее! — догнал меня гаснущий крик Авеллы.
— Сумасшедшая! — заорал я в ответ.
Кажется, успел ещё услышать её смех, прежде чем всё заполонил свист ветра в ушах. Вскоре и пятно тусклого света наверху исчезло.
Глава 55
Когда-то в далёком детстве мама читала мне «Алису в стране чудес», и сейчас я не мог не вспомнить эту психоделическую сказку. Конкретно — падение через кроличью нору. Тогда, слушая сказку, я думал: «Как же это, должно быть, страшно. Падать с огромной высоты, не в силах ничего изменить, замедлить падение, остановиться...». Я ждал катастрофы и был немного разочарован, когда Алиса спокойно шлёпнулась на что-то мягкое, не превратившись в кровавый мешок с костями.
И вот теперь я летел через кроличью нору, к вполне определённой цели: к центру Земли. Если, конечно, эту конкретную планету можно называть Землёй. Летел ногами вниз — перевернулся после толчка Авеллы. Это далось нелегко: без удивления, хоть и с раздражением, я обнаружил, что воздух не желает меня слушаться.
Магия исчезла. Даже интерфейс пропал. Наверное, я мог бы что-нибудь сделать Магией Души, но что? Замедлить падение? Это мне было ни к чему. Наоборот, ускорить? Да я и так летел с такой скоростью, что волосы стояли дыбом и плащ развевался над головой.
Возможно, это — уже испытание. Задача — не обделаться от ужаса во время падения. И у меня, надо сказать, неплохо получается. Ощущение всезнания и равнодушия никуда не делось: мне по-прежнему было плевать. Меня будто переполнило уже всеми переживаниями. Осторожно, двери закрываются. Бронепоезд «Мортегар» отправляется в последнее турне. Опоздавших не ждём.
Скорость росла. Почему-то глаза стали различать детали. В этом не было никакой логики. Во-первых, я летел в темноте, и нигде не было ни малейшего источника света. А во-вторых, на такой скорости всё должно было сливаться в одно сплошное не пойми что.
И, тем не менее, я видел, как чернеет земля, как становятся плотнее её слои. Пролетел мимо слоя льда, потом долго любовался камнем. Вдруг увидел скелет. Он не то лежал, не то бежал — застыл в идиотской позе, замурованный в камень. В правой его руке был ржавый меч, а на костях руки краснела печать с Тейвазом.
Я вздрогнул. Что это? Намёк? Предупреждение?
Но вскоре скелетов стало множество. Одни были с оружием, другие — без. Но у всех на руках оставались магические печати. В основном — чёрные и красные. У некоторых руны накладывались друг на друга — это были двустихийники.
Я пролетел целое гигантское кладбище, а потом опять потянулась обычная земля.
— И что? Я должен был напугаться? — крикнул я, но голоса своего не услышал.
И тут вновь показались скелеты. Теперь — совсем уже древние, почерневшие, но всё с такими же чёткими и яркими печатями. Вдруг мелькнула неприятная мысль: однажды и я умру, истлею, разложусь на составляющие, а печать — останется...
Было ещё два кладбища. А третье я мог бы и не заметить. Там не было даже скелетов — одни лишь печати, которые я видел в толще земли. Только тут до меня дошло, что всё это время я видел сквозь стены, будто у меня было рентгеновское зрение.
Алые печати горели в земле и в камне, чёрные печати разглядеть было трудно, но они как бы чувствовались.А когда это, пятое и последнее, кладбище закончилось, снизу повеяло теплом.
Я опустил взгляд и, щурясь от встречного потока стремительно теплеющего воздуха, увидел набирающее силу свечение. Там, внизу, горел огонь. Наконец-то, финал близок. Я не смог сдержать улыбку.
— Покончим с этим
