— Хороший, — улыбнулась я ему. Фрэнк улыбнулся в ответ.
— Забавно, что война делает с людьми, — сказал он за кофе. — Жажда любви вместо жажды крови — дьявольская разница, по-моему. А теперь, расскажи побольше о моей дочери. Она учится ездить верхом? Кстати, Эми, мне хотелось бы иметь ее фотографию, — он взглянул мне в лицо. — Пожалуйста, Эми, это очень помогло бы мне.
Я пошла к своему секретеру и достала одну из фотографий, сделанных в Тилтоне для Лео, где мы были все трое. Фрэнк улыбнулся, получив ее:
— Как ты догадалась, что я хотел попросить и твою? Спасибо дорогуша, — он вынул свой кожаный бумажник и, аккуратно уложив карточку внутрь, положил его в карман мундира и застегнул на кнопку. Я почувствовала себя виноватой, подарив ему такую же фотографию, как и Лео, но у меня не было других фотографий Флоры. Фрэнк огляделся вокруг: — Не слишком веселая комната, даже летним вечером, правда? Тебе не кажется, что она несколько угнетает?
— Я обычно пью кофе наверху, в своей гостиной.
— Но мне туда нельзя? — я почувствовала, что краснею. — Разве ты не доверяешь мне, Эми?
— Я... нет!
Фрэнк зашелся смехом.
— Это хорошо, а то бы я подумал, что больше не волную тебя. Ладно, пусть будет скучная респектабельность большой гостиной, — он откинулся в кресле. — Черный, милая Эми, без сахара.
За кофе мы говорили о Франции — не о военной Франции сегодняшних дней, а о Франции его детства. Я завороженно слушала, а Фрэнк, забывшись, перешел на французский. Когда я ответила на том же языке, он засмеялся и поддразнил меня:
— Моя крестьяночка, прямо из деревни. Когда-нибудь, Эми, я научу тебя правильно говорить по-французски, а затем возьму в Париж и накуплю тебе шляп — шикарнейших шляп во всем мире! Боже, который час? Мне давно пора уходить, иначе Этти будет беспокоиться. Проводи меня наверх, взглянуть напоследок на дочь.
Я повела Фрэнка в детскую и постояла рядом с ним, пока он вглядывался в личико спящей Флоры.
— Она красива, как и ее мать, — нежно выдохнул он. Я почувствовала себя Иудой.
Он пошел переодеваться в форму, а я спустилась вниз, чтобы дождаться его там вместе с мистером Тимсом. У двери Фрэнк взял мою руку и официально пожал:
— До свидания, леди Ворминстер, было очень приятно поужинать с вами, — затем он понизил голос: — Аи revoir, ma cherie, — его пальцы погладили мою руку.
Спускаясь по ступеням, Фрэнк оглянулся через плечо: — Я навещу тебя перед отъездом в армию, — он подбежал туда, где мистер Тайсон держал его лошадь, вставил ногу в стремя и одним грациозным движением вскочил в седло. Взяв уздечку в одну руку, другой он махнул мне на прощание, и уехал.
Глава сорок вторая
Как я могла любить двоих мужчин? Но я могла. И как мне написать Лео о том, что Фрэнк приезжал навестить меня — но я должна была написать. Это письмо было очень трудно писать, хотя нового в нем, было немного. Пусть даже Лео знал, что я все еще люблю Фрэнка, но мне незачем было рассказывать ему об этом. Наконец я написала обычное письмо, с новостями о детях, об урожае, а в конце просто добавила: «Лорд Квинхэм в отпуске. Он оставался на ночь в Белинге и заезжал в Истон». Я описала, как он в течение часа помогал на сноповязалке, а затем остался на ужин. «Он сказал, что утром уедет в город, а оттуда в Шотландию. Мне, будет очень жаль, если ты придашь излишнее значение его приезду». Мне больше нечего было сказать, поэтому я подписалась, как обычно: «Твоя покорная и преданная жена, Эми». Наутро я послала это письмо.
Наконец, пришел ответ. С дрожью в сердце я открыла конверт. Поблагодарив меня за новости о детях, Лео написал:
Без сомнения Арнотт благодарен, Фрэнсису за временную помощь. Надеюсь, погода в Шотландии не хуже той, что стоит сейчас в Уилтшире. Эми, я доверяю тебе. Тебе незачем извиняться, потому что я уверен, что ты не сделала ничего, что вызвало бы мое недовольство. Знаю, что в прошлом я часто беспричинно раздражался, но ты никогда не заслуживала моего недоверия, и я уверен, что ты не подведешь меня ни сейчас, ни в будущем.
Прочитав эти слова, я расплакалась от облегчения и благодарности.
Погода стояла прекрасная, уборка урожая продвигалась хорошо. Каждое утро я вспоминала, что Лео пока еще в Англии, а Фрэнк в отпуске. Первая, утешительная мысль не оставляла меня весь день, пока я присматривала за тем, как идут дела.
Больше всего мне нравилось посещать классную комнату, и я нередко задерживалась там. Сначала Роза и Флора делились со мной новостями дня, затем я сидела и наблюдала, как они играют с другими детьми, а порой и задремывала на несколько минут. В эти дни мне все время хотелось спать, а в классной комнате было так мирно, если не считать голосов играющих детей.
Как-то меня разбудил голос Мод Винтерслоу:
— Ее светлость очень утомилась за эти дни, а все из-за забот об урожае.
— Дело не в урожае, — понизила голос бабушка Витерс. — По-моему, его светлость кое-что оставил ей на память. Ох уж эти мужчины! — фыркнула она.
— Подозреваю, что ты права, Марта, — хмыкнула Мод. — Таковы мужчины — развлекаются и уходят, а женщины расплачиваются. Эй, Джем, прекрати это... — прикрикнула она на одну из расшалившихся девочек.
— Это Мэгги, Мод. Ты ничего не видишь... — редкое мгновение единодушия сестер развеялось. Я поднялась на ноги, очень надеясь, что Марта права.
После обеда я поехала на поля. Сегодня начинали жать у Стовелл Энд. Я стояла в воротах и наблюдала, как мерно вращаются красные крылья жатки, оставляя за собой, скошенные бледно-золотистые стебли овса, которые подбирала команда женщин и солдат. Ближайшая девушка нагнулась, чтобы связать очередной сноп, ленты ее панамы развязались. Я увидела, что это Хильда, хорошенькая темноволосая дочка Джаэль. Подняв голову и поймав мой взгляд, она улыбнулась. Я улыбнулась в ответ, и ее сильные, покрытые темным загаром руки вернулись к работе.
Захватив щепотку стеблей, она завязала прочный узел, и новый сноп лег перед ее помощником. Солдат сзади
