— Почему ты носишь на голове, эту дурацкую тряпку? — стал он допытываться в первый же вечер.

— Доктор Маттеус сказал, что я должна прикрывать волосы.

— Но я хочу смотреть на них.

— Нельзя, и не будем больше об этом. Вместо них можешь смотреть на шерсть Неллы.

— Ха! — затем он пробурчал: — Мне скучно. Я взглянула на его тумбочку.

— У тебя масса книг для чтения. Клара сказала, что сама носит их тебе каждый день, потому что мистер Тимс плохо видит, что написано на корешках.

— Мои глаза устали от чтения.

— Тогда я почитаю тебе. Что ты хочешь, чтобы я почитала?

— Что-нибудь — мне все равно, — ворчливо пробормотал Лео.

Я подумала — почему бы нет? Раз он ведет себя как ребенок, почему бы мне не обойтись с ним как с ребенком? Я встала и быстро пошла к двери гардеробной.

— Куда ты, Эми? — окликнул он меня. — Осталось еще целых пятьдесят минут.

— Я через минуту вернусь, только схожу за книжкой. Я вернулась, пряча, книгу в складках юбки.

— Раз твои глаза устали, тебе лучше закрыть их, пока я читаю. — Лео послушно закрыл глаза.

— Как-то жил один человек, и жил счастливо, потому что имел гусыню, которая несла ему яйца из чистого золота...

— Это детская сказка, — не открывая глаз, сказал Лео.

— Да. Судя по твоему сегодняшнему поведению, это правильный выбор, — его рот раздвинулся в усмешке, а я прочитала ему сказку о том, как человек, недовольный одним золотым яйцом в день, зарезал свою гусыню. — И тогда пришел конец его золоту!

Лео уже широко улыбался.

— Очень хорошо Эми — я понимаю мораль этой сказки. Но как забавно слушать древнегреческий сюжет на уилтширском диалекте!

Я триумфально покачала головой.

— Нет, это французская сказка. Те две сиделки, которым я штопала чулки, подарили мне эту книгу для Флоры — только я спрятала ее до тех пор, пока Флора не выучится читать по-французски.

— Французская? — Лео потянулся и взял у меня книгу, а затем недоверчиво уставился на страницы. — Она, на французском. Я знал, что ты разговариваешь по-французски, но не ожидал, что ты можешь и читать.

— Ну, тут нет ничего трудного, если привыкнуть, к их странному способу произносить буквы.

Он замолчал на момент, затем сказал:

— Ты как-то просила, чтобы я выучил тебя греческому. Ты хочешь, чтобы я это сделал?

— Ну... — замялась я.

— Конечно, если ты предпочитаешь, чтобы не я учил тебя... — голос Лео прозвучал обиженно.

— Сейчас это трудно, — объяснила я, — потому что у меня мало времени из-за необходимости заниматься счетами домашней фермы и помогать мистеру Селби в делах имения. Может быть, после войны, но... — я запнулась, затем твердо добавила: — Я надеюсь, что тогда появятся еще дети...

Лео резко оборвал меня:

— Прочитай мне еще сказку.

Я начала читать сказку, в которой лисице захотелось сочного винограда — но когда она поняла, что не достанет его, то воскликнула: «Я не хочу его. По-моему, он не созрел и очень кислый». Дочитав, я заметила, что лицо Лео нахмурилось.

— Если бы я только мог быть таким мудрым, как эта лисица, — пробормотал он. Я поспешно начала новую сказку, о том, как заяц бегал наперегонки с черепахой.

Когда настенные часы пробили восемь, я закрыла книгу.

— Тебе пора спать, Лео. Доктор Маттеус сказал, что я не должна утомлять тебя.

— Проклятый Маттеус!

— Ты хуже Флоры, — я встала. — Доброй ночи, Лео, спи крепко.

На полпути я услышала голос Лео.

— Флоре ты не так желаешь доброй ночи.

— Доктор Маттеус сказал, чтобы я не прикасалась к тебе, из-за опасения инфекции — даже никаких поцелуев на ночь.

«Проклятый Маттеус» на этот раз прозвучало громче.

— В любом случае, я и не предполагал, что ты это сделаешь, — пробормотал Лео, не открывая глаз.

— Своим скверным поведением ты не заслужил поцелуя на ночь.

Он открыл один глаз.

— Но если я все равно не получу его, то, может быть, вместо этого получу удовольствие от своего скверного поведения, а, Эми? Час вечером — это мало, но я собираюсь использовать его как можно лучше.

Так Лео и делал. И он, и Флора играли со мной, но я не придавала этому значения, потому что была рада видеть, что они оба выздоравливают. Когда прошло две недели, доктор Маттеус сказал, что Флора может встать на следующий день, хотя должна оставаться в этой спальне, потому что все еще заразна. Я потратила все силы, чтобы заставить ее лежать в постели, и была в полном изнеможении к тому времени, когда мне нужно бьио принимать ванну и идти к Лео. Доктор Маттеус уже рассказал ему хорошие новости о Флоре.

— Я с трудом верю, что она полностью выздоровела, Эми, — сказал Лео, когда я вошла.

— И Роза совершенно здорова. Я видела ее с конюшенного двора. Если бы ты не распорядился скорее забрать ее из детской... — я содрогнулась и быстро добавила: — Мы должны полностью убедиться, что уморили всех этих микробов.

— Ты сделала все наилучшим образом, Эми. От тебя неделями воняло карболкой!

— Ты уже разыгрался? — огрызнулась я. — Или сегодня ты последишь за собой?

— Ни за что, — громко объявил Лео. — Завтра я встану.

— Ладно, Лео. Доктор просил меня передать тебе, что с завтрашнего дня ты можешь вставать.

Кажется, я наполнила ветром его паруса, потому что он почти завопил:

— Я встану сейчас, — и откинул край одеяла.

— Нет, не встанешь.

— Встану.

— Ты ведешь себя как капризный ребенок!

— Мне осталось еще пятьдесят минут, и я использую их наилучшим образом!

— На сегодня мне достаточно Флоры! — воскликнула я. — Я замучилась, удерживая ее в постели. По правде говоря, последние несколько дней, она была такой же скверной и упрямой, как и ты. Впрочем, ничего удивительного, ведь ты — ее отец.

Наступило неловкое молчание.

— Но ведь не я же? — тихо сказал Лео. — Конечна, ты не забыла это? — его глаза изучали мое лицо. — Или забыла, Эми?

Я топталась на краешке утеса. Флора была дочерью Фрэнка, я всегда думала о ней как о дочери Фрэнка, а я все еще любила его. Я не хотела терять его как отца моего ребенка. Серые глаза Лео пристально наблюдали за мной. Я попыталась отойти от края, но было уже слишком поздно — я прыгнула с этого утеса в ту ночь, когда Флора тяжело заболела, а большая, сгорбленная фигура Лео ютилась на стуле, наблюдая за ней вместе со мной.

Я опустила взгляд на сложенные на коленях руки и сказала правду:

— Флора считает тебя отцом, поэтому считаю и я, — подняв взгляд на Лео, я увидела торжество в его глазах. Ох, прости меня, Фрэнк — но это правда.

Лео мог бы удовлетвориться этой победой, но он, всегда хотел большего. И он сильнее надавил на меня.

— Я всегда чувствовал, что она — моя, еще до ее рождения. Ты была так уверена, что родится девочка. Я всегда хотел, чтобы Жанетта подарила мне дочь,