А в это время на втором плане якобы случайно появляется шестисотый «мерседес» на свою голову и галантно так останавливается. Открывается дверь и оттуда медленно показалась капроновая ножка в туфельке на тоненькой шпилечке… Вот она, вся их хваленая демократия, накось выкуси!
Конечно, такой наглости наш озверевший мужик уже не выдержал. Одни, понимаешь ли, пашут с утра до ночи, гробят себя и здоровье, а другие только в чулочках на машинках раскатывают. Украли все и теперь радуются! «Не выйдет…»— орет он и бросается за руль своего «запора», заводит его и, гремя железом, направляет его на немецкого «оккупанта». Ну, прямо Гостелло в космосе…Удар, гром, взрыв и ничего не видно…
Потом дым рассеивается, и все видят, что от «запорожца» остались только рожки да ножки, а «мерседес» как стоял, так и остался стоять, ни одной царапины, только сигнализация включилась, пи-би, пи-би, бля-ля, ля-ля…
— Качество гарантировано! — размалеванная телка хитро косит глазки в объектив. — Не верите? Попробуйте сами…их теперь по Москве много ездит!
Губы с той стороны прилипают к стеклу экрана… Здорово! Находка режиссера… Страхуйтесь от несчастного случая! Мужик тоже улыбается, он то свой давно застраховал!
В студию вносят третьего участника программы, перебинтованного с ног до головы беднягу.
— Как ты мог, как ты мог?! — мужичонка бросаться ему на грудь. — Ведь я тебя так любил, а ты променял меня на эту…
— Прости меня, — забинтованный тоже рыдает, — но у меня не было другого выбора. Она мне сказала, что если я её не того… То она сначала тебя зарежет, а затем зарежет и меня!
— Это…правда? — он оборачивается к своей жене.
— Да, правда!!! — вопит та и высыпает себе в рот целый пузырек таблеток. Все в шоке… Взъерошенный ведущий бросается на помощь, но…поздно! Видимо — цианистый калий! Но нет…слабительное!!!
— Теперь она нас не достанет, сынок! — отец облегченно вытирает пот со лба. — Пойдем отсюда, эта то чума думала, что там витамины, раззявила рот на халяву…
— Пойдем, папочка…
— Осталось только узнать, — ведущий хитро подмигивает в экран, — кто этого сыночка, этого доброго молодца так разукрасил? Ответ: никто, владелец «мерседеса», он таким родился, а теперь вернемся к предыдущим участникам нашего шоу…
Ведущий на седьмом небе от счастья. Это ведь он сам додумался до слабительного! Такая маленькая, домашненькая заготовочка… Дальше — смех в зале, весь мир сошел с ума! Вспотевшие, замученные зрители, с таким трудом пробившиеся на запись готовы теперь были ржать хоть до утра, лишь бы только потом свою морду в телевизоре увидеть и хоть на секундочку почувствовать себя счастливым. За десять то баксов, что им за это платят? Психи! «Хлопаем, хлопаем, — это уже за кадром, — что заснули?! Что сидим с кислыми рожами?! Ну-ка изобразили веселье на лицах, улыбочки, улыбочки… За что вам бабки только платят? У нас же шоу, а не похороны!» Затем вид с боку: выбитое окно и последний полет двух навигаторов прямо на улицу и, чуть позже…еще одной, последней участницы программы: «Не хотите по десять баксов, вообще ничего не получите…» Се-ля-ви, называется…
— Кино, твою мать, — Коршун выругался, меняя и этот канал на следующий, и принимаясь за пельмени. Время поджимало, и надо было двигать на службу, но и голодным тоже уходить не хотелось. Поев, он вернулся в комнату и принялся убирать постель. Скомкав белье в кучу, он открыл шкаф и принялся его туда запихивать. Что-то при этом укололо его в руку, но он не обратил внимания, и только когда уже закрыл дверцы, заметил валяющуюся на полу зеленую пластмассовую пуговицу, вернее её половинку. Присев на корточки он поднял её и стал внимательно рассматривать. «Надо же, — удивился он, — откуда она здесь взялась?» Что-то вертелось в уме, какие-то картинки проскальзывали типа снежного поля и голубого неба, но дальше этого дело не двигалось, как обрезало. Экран мозгового компьютера был девственно чист, голова ничего не помнила. Щелчок и сломанная пуговица полетела в форточку, мусора здесь и без неё хватало. Не было этого и никогда не могло быть, по определению… Белое поле и голубое небо…
Коршун подошел к столу, включил свой старенький, маломощный компьютер, дождался, пока он загрузиться и вставил дискетку. Экран высветился рядом цифр, фамилий и названий. Вся информация, собранная по делу в метро была теперь перед глазами. Он пробежался глазами по фамилиям погибших и задумался. Имена и фамилии ему ничего не говорили. «Пять удачных попыток, закончившихся отличным результатом и одна неудачная, — Коршун оторвался от экрана и откинулся на спинку стула, — закончившаяся в психбольнице. Всего шесть… Шесть попыток самоубийства за пару дней. Случайно?» 8:00, ровно… «Допустим, что Кудрявцева не оказалось бы в эту минуту рядом? Шесть… Эта сбрендившая точно бы оказалась тогда под поездом. Всего: пять плюс один. Шесть — хорошее число, — он выдвинул ящик стола, достал оттуда пачку сигарет и, передумав курить, бросил её на стол. — Еще бы две шестерки и дело можно было бы считать закрытым. Сатанисты придумали новый способ жертвоприношений…» 8:01… «Не проходит, — и он все-таки потянулся за сигаретой. — Погибшие явно были из другой оперы. Правда, их могли поймать перед этим, задурить им мозги в каком подвале, а затем отпустить…спокойно бросаться под поезд. Ерунда… — Коршун затянулся. — Никто их не хватал, иначе бы уцелевшая нам об этом рассказала. А может она ничего не помнит? Такое тоже может быть. «Промыли» мозги и отпустили каяться…» Коршун встал и подошел к окну. Дым слегка рассеялся, и даже соседний дом стал виден, с потягивающейся в окна полуголой блондинкой, начинающей свое утро с солнечной ванны. «От неё и надо плясать, — решил он и выкинул догоревший бычок на улицу. — Она одна знает больше всех нас вместе взятых». Блондинка улыбнулась… «А сиськи ничего, — Коршун ответил ей тем же, — красивые» И она, словно услышав его, взяла и чуть приподняла их снизу двумя своими прелестными ручками. «Стерва… — он продолжал скалиться. — Я ведь и прийти могу…» И снова она, будто услышала его… Два её пальчика пробежалась по воздуху, изображая его, спускающегося вниз по лестнице…
— Я? — ткнул он себя в грудь пальцем.
— Ты, ты, — закивала та головой.
«Из шести, две оказались родными сестрами, — Коршун стал натягивать на ноги голубые джинсы. — Родные сестры почти в один день без всяких видимых причин бросаются под поезд. Интересно… Вторая следует за первой, не смогла пережить случившегося? А следы от чьих-то ногтей
