— Может в Одинцово, а может и в Чехов, а может и еще куда, я не знаю.
— У тебя с головой все в порядке? — Лика вдруг засомневалась в его умственных способностях. — Ты что несешь, какой Чехов, какое…
— Я в интернете про это читал, — перебил ее Лорман. — Эти засекреченные ветки строились к особо важным военным объектам, которые были специально вынесены далеко за пределы города на случай атомной войны.
— И ни кто про них не знает, да? Ты знаешь, сколько до этого твоего Чехова километров?
— Пятьдесят, а может и больше…
— Значит, по твоему, — девчонка скептически ухмыльнулась, — Сталин со своими орлами ухитрился прорыть в тайне подземный ход длинной больше пятидесяти километров, вытащить из-под земли сотни тысяч тонн грунта на поверхность и про это никто не узнал?
— Почему же? — Лорман на секунду задумался. — Просто их расстреляли потом.
— Всех?!
— Всех, конечно.
— И местных, тоже? — засомневалась Лика.
— Всех, — Лорман провел ладонью по своему горлу. — И потом, продолжил он свою мысль. — В мою пользу говорит и то, что это какая то особая ветка…
— Потому что здесь поезда не ходят, — закончила за него девчонка и весело рассмеялась.
Потом она еще задавала вопросы, и еще, и еще, а Лорман пытался на них отвечать. Так они и шли, споря, смеясь и ругаясь. А тоннель тем временем, извиваясь, уводил их все дальше и дальше, забирая силы и постепенно, что самое страшное, веру в то, что они отсюда, когда ни будь, но смогут и выбраться. И самое печальное, что конца этому подземному ходу видно все не было и не было… Песка в нем с каждым шагом становилось все больше и больше, а сам он, соответственно, все меньше и меньше. И вот уже скоро ребята добрались до той точки, когда стали подпереть своими головами потолок. Потом им пришлось передвигаться, согнувшись, а потом и, вообще, встать на четвереньки.
— Я больше не могу, — Лика сдалась первой и села, отряхивая от песка свои ладони. — Можешь меня убивать прямо здесь на месте, но я дальше не полезу. Ты прав, эта дорога ведет в Чехов, — она глубоко вздохнула и выдохнула. — Но до этого города нам, к сожалению, с тобой не доползти. Я устала и больше ничего не хочу. Жаль только, что ядерной войны уже никогда не будет. Не хочешь узнать, почему? — покосилась она в его сторону
— Почему?
— Потому, что, если бы была хоть сотая доля ее вероятности, то этот раздолбанный тоннель сейчас бы функционировал. Единственное, что меня удивляет, и чего я не могу понять своими куриными мозгами, так это почему нельзя было передать это грандиозное сооружение городу.
— Потому что его нет!
— Как это нет? — Лика изогнулась и, ухитрившись втиснуться Лорману между смотревших вверх грязных, испачканных в песке коленок и его торсом, уперлась своим носом в его подбородок и удивленно добавила. — А мы, по-твоему, тогда где находимся, на Луне, что ли?
— Я не знаю, где мы с тобой находимся, но искать нас здесь ни кто не будет. Этого тоннеля нет, понимаешь? Кто его строил, тех расстреляли, а кто обслуживал, те давно умерли своей смертью. Сооружение забросили, а выходы взорвали.
— Ты хочешь сказать, — девчонка почувствовала, как у нее холодеют руки, — что мы отсюда не выберемся, да?
— С этой стороны, — Лорман обернулся и посветил фонариком в темноту, — мы не выберемся точно.
День 2, эпизод 10
Эпизод X
Спустившись в метро, Коршун лишь поменял жару наземную на духоту подземную. Только здесь, как оказалось, было еще хуже из-за отсутствия достаточного количества кислорода в атмосфере подземки. Похоже, что компрессоры, подающие сюда воздух, давно уже перестали справляться со своей задачей по причине, что они или давно и безнадежно устарели, или по тому, что их просто не хватало на линии. Но Коршуна это совершенно не волновало, что там у них не работало или работало, но не так. Он еще на эскалаторе пожалел, что решил воспользоваться этим видом транспорта, но возвращаться все же не хотел. Плохая примета. День сегодня и так не заладился, чтобы его еще и самому портить. Он решил проехать всего одну остановку и на этом закончить свое путешествие по подземному городу, но уже в самом низу эскалатора он сильно засомневался в правильности своего решения. Что-то ему на интуитивном уровне подсказывало, что не следовало бы этого делать — кататься сегодня в метро, и духота здесь была, явно, не причем. Коршун с сожалением оглянулся и посмотрел наверх, туда, куда двигался встречный поток и еще раз пожалел о своей затее. Теперь у него было лишь одно желание — поскорее отсюда выбраться, но для этого надо было, еще спустится, и попасть в поезд.
Пока он раздумывал, ехать или не ехать, ступеньки стали потихоньку уменьшаться, пока и не вытянулись совсем в ленту, убегающую куда-то под счищающие грязь ножи. Эскалатор свою работу выполнил и бесцеремонно выплюнул Коршуна на перрон, где он и был незамедлительно подхвачен людским потоком и выброшен прямо к месту посадки. Поезда еще не было, и он чуть не выругался в слух, кроя про себя матом и метро с его порядками, и самого себя за свою бестолковость, и всех этих шатающихся вокруг него людей, в таком немыслимом количестве заполнивших собой окружающее его пространство. Коршун тяжело вздохнул, обреченно оглядываясь по сторонам в надежде, увидеть хоть какую-то отдушину, но ничего хорошего для себя он там так и не увидел. Ситуация была безнадежной. Прибывающая толпа с каждой минутой становилась все больше и больше, оттесняя его к самому краю платформы и грозя, в конечном итоге, ненароком его, вообще, туда сбросить, что было вполне вероятно из-за явной ограниченности перрона, и что его, конечно же, совсем не устраивало. Коршун закрыл глаза и с ужасом представил, как его тело, сбитое многотонной налетевшей громадиной, размазывается по шпалам железными, начавшими уже тормозить, колесами. Картинка получилась еще та… Сразу захотелось к чему-либо прислониться, например, лбом к прохладному стеклу вагона, которого еще не было и, закрыв глаза, тут же отключиться от всей этой ненавязчивой действительности. А еще лучше…
Коршун снова вздохнул и отыскал глазами светящееся электронное табло в начале тоннеля. Оно показывало уже четыре минуты, как путь был свободен, светофор давно переключился на зеленый, но ожидаемого поезда все еще не было. Люди, столпившиеся вдоль железки, в нетерпении тасовались на перроне и, то и дело нервно поглядывали на электронные цифры, сменяющие с методической последовательностью друг друга, проклиная в душе и их, и того умника, который, сидя где-то на верху в прохладном кабинете, постарался сделать так,
