– Когда я не знала, кто ты?
– Да, – сказал Хассан, отпустив ее. – Ты мне не верила? – Он знал, каким лицемером оказался. У него не было права чувствовать себя обиженным из-за того, что Кхепри не доверилась ему сразу, ведь он сам ей врал. Но гнев был сильнее логики.
Кхепри лишь покачала головой, ее взгляд оставался мягким.
– Дело не в этом.
– Тогда почему?
– Я… – Она сглотнула. – Это эгоистично.
– Эгоистично? – Хассан не был уверен, встречал ли когда-либо менее эгоистичного человека в своей жизни.
– Это не важно, – сказала она, в голосе сквозило отчаяние. – Теперь ты знаешь. Вот с чем мы столкнулись. Иерофан и его свидетели собираются выжечь Дар из всех мужчин, женщин и детей в Назире. Вот какое обещание он дал своим свидетелям, и он не станет колебаться, чтобы его исполнить. Если только кто-то его не остановит.
Хассан поднял на нее взгляд.
– Кто-то? Ты имеешь в виду меня?
– Я имею в виду нас, – ответила Кхепри. – Я приехала сюда не затем, чтобы сбежать из Назиры. Я приехала, чтобы найти армию и отвоевать свою родину. Все так сделали. И мы хотим, чтобы нас вел принц Херата.
Это был поразительный образ – они с Кхепри ведут армию в Назиру, сносят свидетелей одним ударом. Возвращают Назиру. Свергают Иерофана. Обеспечивают безопасность Херата, его семьи, всех одаренных. Ему так хотелось этого, всего, что хотелось Кхепри.
Но Хассан прочитал все книги о военной истории в Великой Библиотеке, учился с некоторыми из величайших военных умов в Херате и знал, что, как бы сильно он ни хотел вернуть свой город, то, что предлагала Кхепри – невозможно.
– Если Божий огонь – такое могущественное оружие, как ты говоришь, у нас нет надежды остановить свидетелей с помощью всего лишь пары сотен солдат, – сказал он.
– Это лучше, чем сидеть здесь, за морем, и бездействовать, – ответила Кхепри. – Мы готовы рискнуть жизнями, чтобы спасти наших людей. Разве ты – нет?
Он знал, какой ответ хочет дать. Ответ, который потушит злость, заполнившую его душу. Но, увидев Пенроуз, возвращающуюся из палатки, юноша остановился. Стража паладинов прибыла, чтобы охранять его. Чтобы пророк оставался в безопасности. Он не мог рисковать своей жизнью, чтобы спасти народ Херата, когда судьба одаренных и мира лежала на его плечах.
Если бы он мог объяснить все это Кхепри, рассказать ей о причине своих сомнений… Но Орден не был готов разглашать секрет последнего пророчества.
– Нам нужно вернуться на виллу, – мягко сказала Пенроуз.
Хассан кивнул, но смотрел на Кхепри.
– Принимай какое хочешь решение, принц Хассан, – сказала она. – Но я буду сражаться.
Девушка развернулась и направилась назад к ряду палаток. Хассан смотрел, как она уходит, а его сердце металось, словно стрелка компаса, потерявшая ориентир.
21
Джуд
ДЖУД НАШЕЛ ГЕКТОРА ПОД ОЛИВКОВЫМ ДЕРЕВОМ во дворе для тренировок караульных, омытом бледным вечерним небом.
Когда они впервые воссоединились в Керамейкосе, Джуд испытал облегчение, как легко они снова вернули дружеские отношения, Гектор почти не изменился. Но теперь Джуд гадал, сколько из того, что он видел, когда смотрел на него, было окрашено прошлым. Если бы Гектор не приехал ребенком в Керамейкос, если бы они не выросли, попадая в неприятности и выбираясь из них вместе, что бы увидел Джуд, глядя на этого человека?
– Вот почему ты уехал, не так ли? – спросил он. Когда Джуд выбирал свою стражу, он решил, что ему не нужно знать причины отъезда Гектора. Было важно только то, что он вернулся. Но это оказалось ошибкой.
– Когда ты отправился на Год раздумий, слухи о Бледной Руке дошли до Керамейкоса, – сказал Гектор. – Я знал – я знал, что это она. Девушка, убившая мою семью. Я был… одержим. Я оставил Керамейкос, чтобы отследить ее от Чариса до Тарсеполиса. Я ничего не нашел. Я отказался от поисков. Но теперь она здесь.
– Гектор, я знаю, ты сказал, что уверен. Но прошло пять лет с тех пор, как ты видел ее, – сказал Джуд. – Ты был молод. Пережил большое потрясение.
– Ты слышал, как ее сердце забилось быстрее, когда ты упомянул Бледную Руку, – сказал Гектор. – Ты знаешь, что я прав. Я знаю, кто она, и могу это доказать. Мы можем ее остановить.
– Она могла быть просто напугана, – сказал Джуд. – И к тому же она узница. Она ничего не может сделать.
Рука Гектора сжалась на рукояти меча, костяшки побелели.
– Она опасна, Джуд. Я видел, на что она способна. Это… это неестественно. Мы не можем позволить ей жить.
– Что ты говоришь? – спросил Джуд. – Ты хочешь убить ее?
– Она второй предвестник века тьмы. Пророчество ясно дает понять, какова ее судьба.
– Нет, это не так, – сказал Джуд. – Пока пророчество не исполнится, мы не знаем, какую роль сыграют предвестники. Или что случится, если один из них умрет. Мы должны быть терпеливыми и довериться пророку.
Гектор покачал головой.
– Куда идет она, туда и тьма. Позволять ей жить еще мгновение – серьезная ошибка.
Джуд никогда не слышал, чтобы Гектор говорил таким холодным и яростным голосом. Он осторожно спросил:
– Ты говоришь это, потому что думаешь, что она принесет век тьмы? Или потому, что хочешь отомстить за смерть родителей?
Гектор резко повернулся к нему с горящими глазами.
– А что, если так? Я каждую ночь во сне вижу свою семью. Усохшее тело моей матери. Безжизненный взгляд брата. Бледный отпечаток руки на неподвижной, замершей груди отца.
Грудь Джуда сжалась при мысли о юном Гекторе, обнаружившем холодные тела всех любимых людей. Он сглотнул, стараясь говорить спокойно. Голосом Хранителя Слова.
– Ты паладин Ордена последнего света. Ты служишь Ордену, пророку. Ты не можешь позволять горю затмевать твой разум.
Гектор снова отвернулся, глядя на оливковое дерево. Когда он заговорил, резкость злости покинула его голос.
– Я не могу просто разделять свои чувства, как ты, Джуд. Все, что случилось прежде, чем ты выбрал меня в стражу, не исчезло. Оно все еще имеет значение. Прошли годы, но, когда я закрываю глаза, я все еще слышу их голоса. Они взывают ко мне, умоляют помочь.
Его горе было кулаком, сжимающим сердце Джуда. Гектор не доверил ему это. Он хранил боль в тайне все эти годы, нес ее один, а не открылся Джуду.
Но Гектор не был единственным, кого стоило винить за расстояние между ними. Потому что, как бы Джуд ни хотел больше всего на свете быть другом Гектора, между ними всегда было что-то еще – невысказанное понимание, что однажды Джуд станет его лидером.
Гектор крепко зажмурился.
– Я не знаю, как остановить это.
– Ты должен, – сказал Джуд, ощущая, как чувство вины грызет его горло от таких слов.
– Я пытался. Пытался. Я посвящал себя Ордену. Я принял клятву, как и хотел. Но это чувство никогда не уйдет. – Он посмотрел на Джуда, в глазах маячили
