— Окей, — Вероника согласилась, — кроме того, нам, наверное, стоит позвонить твоей маме.

— Да, давай.

Затем вошел доктор вместе с Келлером, и они с Вероникой обменялись взглядами.

— Я просто напишу ей сообщение, — тихо сказала Ви, когда шериф Келлер подошел к кровати.

— Нам нужно сделать несколько рентгеновских снимков и томографию, чтобы определить степень тяжести Ваших травм, но так как Вы сейчас в порядке, я согласился позволить шерифу принять ваш отчет до того, как мы это сделаем, вы согласны? — спросил доктор, а Бетти кивнула. Он кивнул в ответ и направился к двери, но Келлер остановил его.

— Когда будете делать осмотр, нам понадобятся фотографии повреждений и отчет о степени их тяжести, чтобы подать заявление вместе с этим.

— Конечно, без проблем, — ответил он, прежде чем окончательно покинуть палату. Шериф Келлер снова повернулся к ней, и его взгляд смягчился. Он знал её всю жизнь, и она понимала, что видеть девушку в таком состоянии ему, наверное, нелегко.

— Хорошо, Бетти, ты не хочешь рассказать мне, что случилось? — начал он, доставая блокнот и ручку. Бетс глубоко вздохнула и начала рассказ.

Она в деталях описала всю ту встречу. Он скрупулезно записывал, задавая вопросы о месте происшествия, времени и других мелких деталях. Она дала ему все, что могла вспомнить, рассказала об угрозе, которую Чак высказал ей, и в конце концов оказалось, что мужчина получил всю нужную информацию, потому сунул ручку и блокнот обратно в карман.

— Ты не должна волноваться, хорошо, Бетти? Я оставлю здесь своего помощника, пока мы будем разбираться с этим делом.

— Спасибо тебе, — буркнула она охрипшим голосом. Когда он уходил, её мать ворвалась в дверь палаты и в одно мгновение оказалась рядом с ней.

— Ты в порядке? Что случилось? — быстро тараторила она, — Вероника написала мне, что ты здесь, но не сказала почему.

Бетти открыла рот, чтобы ответить, но доктор прервал, вернувшись, и предложил ей переодеться в больничный халат, чтобы они могли отвезти её на необходимые анализы. Купер слышала, как Вероника передавала информацию матери, пока медсестры помогали ей раздеться и надеть халат. Мать слегка сжала её руку, когда они выкатили девушку из комнаты и повезли по коридору в комнату, где стоял рентгеновский аппарат.

Ей пришлось залезть на стол и лежать там, пока они устанавливали аппарат вокруг неё, чтобы получить рентгеновские снимки бока под разными углами. Она была почти уверена, что они сделали огромное количество рентгеновских снимков, но в конце концов они закончили, а девушка встала и перешла к томографу, который, как ей сказали, займет час и будет очень громким. Она снова взобралась на машину, и это движение заставило её очень остро почувствовать боль в боку.

Сначала все было нормально, но потом раздался громкий звук, и она подумала, что к концу процедуры оглохнет. Ей пришлось заставить себя лежать совершенно неподвижно и не двигать головой, но небольшое пространство и звуки заставили почувствовать легкую клаустрофобию. Время, казалось, специально текло слишком медленно, и она уже была готова взбеситься, когда все остановилось. Бетти пристально смотрела на медсестру, которая улыбалась ей сверху вниз, прежде чем пришла в себя и села, чтобы слезть с аппарата.

Медсестра помогла ей сесть в инвалидное кресло, и она снова начала свой путь по коридорам. Когда её вкатили обратно в палату, она обнаружила, что мать и Вероника все еще сидят в жестких креслах. Вероника шарилась в своем телефоне, а её мать листала журнал, но ни одной из них, казалось, не интересны были те занятия, и они отложили их как только Купер вернулась в комнату. Медсестра нежно улыбнулась ей и помогла забраться на кровать.

— Я сейчас вернусь, чтобы сфотографировать раны. Ты не возражаешь?

— Нет, идите, — ответила девушка. Медсестра кивнула и вышла из палаты вместе с инвалидным креслом. Бетти повернулась к Веронике, когда её мать подошла и встала рядом с кроватью, — не могла бы ты передать мне салфетки для снятия макияжа из моей сумки?

Вероника поспешила выполнить просьбу, и Бетти велела ей подержать зеркало, пока она стирала тональный крем, который нанесла утром. Синяк на скуле выглядел гораздо темнее, чем с утра, но она не была уверена, действительно ли это так, или та просто забыла, насколько он был темным.

— Боже, — её мать выдохнула, она протянула руку, чтобы слегка коснуться синяка, заставив Бетти слегка вздрогнуть, — прости, милая.

— Все в порядке, мама, — сказала Бетти, убирая салфетки обратно в сумку, и медсестра вернулась в палату с фотоаппаратом в руке. Её сопровождала вторая медработница, которая, как предположила Бетти, должна была помогать.

— Вы можете попросить их выйти на время, — сказала одна из медсестер, когда другая плотно задернула занавеску на двери.

— Нет, они могут остаться.

Медсестра кивнула и подошла к ней, чтобы помочь снять халат, оставив девушку в одном нижнем белье, в то время как другая женщина некоторое время возилась с камерой, прежде чем подошла к ней, чтобы сфотографировать синяки. Они спрашивали Бетти перед каждым шагом, все ли с ней в порядке, и она просто продолжала говорить «да», пока наконец ей не разрешили снова надеть больничный халат. Медсестра сделала последние снимки лица, после чего они обе вышли, снова стало тихо.

Бетти откинулась на кровать, не в настроении разговаривать, а её мать и Вероника вернулись к своим телефону и журналу соответственно. Бетти почувствовала, что ей хочется плакать: раздевшись и сфотографировавшись, она почувствовала себя такой уязвимой, как никогда раньше, но сделала глубокий вдох и сдержала слезы.

Ви и Элис продолжали бросать на неё взгляды, но она не обращала на них внимания. Было тяжело обдумывать все это, не впадая в слезы. Помощник шерифа, дежуривший у её двери, вошел в палату, когда через час доктор вернулся с результатами её анализов.

— Хорошо, значит, у тебя действительно очень сильное сотрясение мозга, чего я и ожидал, когда ты рассказала мне о рвоте и головокружении, так что тебе нужно будет отдохнуть пару дней. Никакой активности, — сказал доктор Патель, и Бетти кивнула, — Ваши рентгеновские снимки показали, что у Вас сломано ребро и еще два повреждены, так что никаких подъемов тяжестей или чего-то подобного, пока они заживают. Я рекомендую взять несколько недель отпуска от занятий группы поддержки, чтобы тело выздоровело. Мы будем держать Вас ещё несколько часов под наблюдением только потому, что мы немного обеспокоены сотрясением мозга, но