— Сами справимся, — бросил Ольгин. — Поехали к нему на квартиру.

* * *

В масштабах человеческой жизни триста лет — немалый срок! Вот Соединённые Штаты — целая страна, не просуществовала ещё и двухсот пятидесяти, а от начала своего основания до настоящего момента изменилась до неузнаваемости. Что же с ней дальше-то будет? Санкт-Петербург, в отличие от неё, успел справить свой трёхсот тринадцатый день рождения, но лица не потерял.

Побродите по историческому центру Питера! Нет, не по главным улицам, а по боковым, более тихим но не менее таинственным. Вам откроется совершенно особый мир, настоящий лабиринт. Свернули в подворотню — ничего необычного, питерский двор-колодец. А в дальнем углу зияет тёмный тоннель. На головы давит тяжеловесная галерея перехода из одного дома в другой. Дальше снова двор, детская площадка, клумба, напротив — глухая, не оштукатуренная стена с квадратиками вентиляционных отверстий. Наверняка тут был ещё один дом, от которого остался лишь след на стене соседнего. Потом снова тёмный проход, и снова двор, многоугольный из-за закутков, в которых прячутся двери подъездов. Дальше — тупик. Или соседняя улица. Вот взметнулась ввысь изящной аркой одна подворотня, а всего в двадцати шагах от неё — длинный, ломаный тоннель другой, непохожей на неё, как ночь не походит на день. Здесь путь вам преградит изящная решётка с коваными цветами и листьями, а там — прямые, квадратные прутья, как разделительные знаки: "Не смей! Не твоя территория!" Копья, стрелы, ружейные стволы — на что только ни походят эти решётки в подворотнях! Но вдруг вы подходите к очередному проёму — а никакой решётки нет и в помине! Проход открыт! Эти ржавые петли вмурованы в стены ещё в прошлом веке, но они отжили своё, рассыпаются железной пылью.

Сколько людей бродило по этим улицам! Сколько таинственных фигур прорывалось сквозь туман и дождь, сворачивало в эти подворотни — и пропадало бесследно! Мистика! Кажется, тут всё располагает к тому, чтобы заблудиться, исчезнуть, раствориться — и перейти в какое-то иное измерение, из которого нет возврата… Может быть, и не в мистике дело, но когда с чёрного неба сыпет не останавливаясь, густой снег, вырисовывая светящиеся шары вокруг фонарей, а в сырой, длинной подворотне обнаруживаются две пустые машины, хозяева которых таинственно сгинули, не оставив следов — в пору подумать о мистике. Правда, майор Малышев в мистику не верил. В Бога верил, даже крестик носил, но в то, что люди пропадают сами собой, переходя в иное измерение — в этом его никто бы не убедил. Опыт подсказывал майору, что виновники этой "мистики" вполне реальны, о двух ногах и с головой, только искать их придётся долго и нудно, так же, как и свидетелей происшествия. Если таковые вообще есть.

Его подчинённый, Костик Королёв, со всем своим молодым энтузиазмом, топтал лестницы окрестных домов, просачивался без мыла в квартиры мирных граждан, готовых после сытного ужина нырнуть в постель, или на диван к телевизору, но найти хоть одного ответственного человека, который оказался бы неравнодушен к двум брошенным машинам, не смог! Разумеется, из числа равнодушных выпадали те, кто после длинного трудового дня не имел возможности заехать в родной двор. Но такими гражданами занимался сам Малышев, их не искать нужно было, а утихомиривать. Существенной информации они дать не могли, зато возмущались очень красноречиво.

Коляну повезло больше: он почти сразу узнал, кто хозяин первого автомобиля, того, что стоял поперёк выезда из тоннеля во двор. Владелец старенькой "Лады" жил в соседнем дворе, всю неделю болел дома, и знать не знал, что его "старушку" угнали в соседнюю подворотню, проткнули ей колёса и бессовестно бросили, так, что с одной стороны она покрывалась снегом, а с другой — погружалась в лужу.

Со вторым автомобилем, точнее с его хозяевами, было хуже. Огромная, как слон, "Тойота" принадлежала старшему менеджеру известной в городе фирмы, господину Иванченко Альберту Алексеевичу, по душу которого и явились сегодня в старый питерский двор оперативники во главе с Малышевым. Но хозяин "Тойоты", вместе со своими шофёром и телохранителем, исчезли в неизвестном направлении. Ну допустим, в подворотне дорогу загораживала искалеченная "Лада", и Иванченко мог пойти дальше пешком, благо, ножками отсюда до его подъезда всего шагов двести! Но дома господин Иванченко тоже не появлялся. Не сбежал же он, узнав от неведомого доброжелателя, что за ним едет полиция!

На машинах не было ни крови, ни признаков борьбы, ни чужих отпечатков пальцев! Грязное крошево льда в подворотне хранило множество следов, но за вечер тут могла прошлёпать пара сотен человек. В общем, не мистика, но загадка. Снаружи по-прежнему сыпал снег, Костик продолжал поиски по округе, а Малышев с Николаем вернулись в сырую питерскую подворотню, к брошенным машинам.

— Вы вещи-то успели забросить на костикину новую квартиру? — спросил Малышев, неожиданно припомнив, зачем подчинённые отпрашивались в этот вечер пораньше.

— Какое там, Иваныч! Мы ж сразу, как ты позвонил, помчались сюда. Потом забросим, они у меня в багажнике. Вера Андреевна пережива-а-ет!.. — протянул Колян в конце своей речи.

— Ну ещё бы! — Малышев присел на корточки, и разглядывал низ одной из машин, водя туда-сюда лучом фонарика. — Она же мать.

Он сам переживал за дочь, и мог понять чувства других родителей.

— Да ну, Иваныч! Всё понятно, но ты в их квартире бывал? Там же в натуре все друг у друга на головах сидят! Тут пусть комната в коммуналке, а своя, личная… Может, он чего-то испугался, домой не пошёл и рванул к какой-нибудь бабе, на такси? — Последнее относилось к пропавшему Иванченко.

— А машину бросил, чтобы вороги до его возвращения во двор не прорвались? — Малышев покачал головой. — Нет, Колян, скорее мы имеем дело с похищением.

— А шофёр и охранник?

— Если их не хотели сразу валить — могли забрать с собой. Вот смотри, тут могла заехать ещё одна машина. Тоннель длинный, она бы поместилась, так что с улицы не видно. Допустим, водитель, или телохранитель Иванченко могли выйти, посмотреть что там с "Ладой" и почему она поперёк дороги стоит…

— Но если бы они увидели, что им дорогу назад отрезала другая машина, всполошились бы, — заметил Николай, вставая с корточек и оглядываясь. — Тут никаких следов, ни от пуль, ни от драки. У охранника ведь оружие.

— Ну, это как раз просто, — не согласился с подчинённым Малышев. — В тоннеле мог заранее прятаться человек, тут тёмных углов видишь сколько! Мог бросить в машину какую-нибудь капсулу с усыпляющим газом, а того, кто из машины вышел, по голове хлопнуть… Голливуд какой-то получается… На крайний случай, их могли зажать, и угрожая оружием, заставить выйти из машины.