Теперь он организовывал тыл другим, и в первую очередь должен был думать об Ольгине и Инге Берестовой. Этим двоим досталась самая опасная часть операции, работа, которую раньше делал сам Сокольский. Ингу уже можно причислить к опытным сотрудникам, а вот Слава Ольгин — новичок. Наверняка будет проявлять инициативу везде, где нужно и не нужно, просто в силу своего характера. Но если не он — то кто? Сокольский уже не мог выступить в роли секретного агента. Он "рассекретился" после "Дела Арлекина". Многие могли знать его в лицо. И Ольгина знали в определённых кругах, но никому за пределами конторы пока было неведомо, что Вячеслав Ольгин, бывший телохранитель и шофёр Никитина, недавний уголовник, работает на УВР.
Наниматель Ольгина вызвал интерес конторы после того, как его фамилию назвал согласившийся сотрудничать с Сокольским Попов — бывший помощник Марка Лисовского. Изучив все материалы, которые удалось нарыть аналитикам, получить из записей с диска Никитина и от осведомителей, Сокольский пришёл к выводу, что Горюнов непосредственно связан с появлением в Питере оружия: калашей, тт-шников без серийных номеров, никем не учтённых и неизвестно кем изготовленных. Профессионально изготовленных, кстати. Это были не переделки из травматики и не сборка из какого-нибудь ненадёжного хлама, это были профессиональные стволы, и они не могли появиться на свет без такого же профессионального оборудования. Сокольский обосновал свои догадки перед начальством и был назначен ответственным за проведение операции, в которой как раз участвовали Славик и Инга. Но и это было не всё!
Инстинкт подсказывал Сокольскому, что тот человек, который стоит за продажей неясного происхождения стволов, связан и с "сюрпризом", который случайно заполучили в руки оперативники УВР: снайперской винтовкой, которую успели окрестить "ведьмой". Как уплыла старая разработка, отвергнутая за сложностью и нерентабельностью военным ведомством, Сокольский уже знал: якобы утонувший несколько лет назад изобретатель нашёлся сбитым машиной на улице рядом с Витебским вокзалом. Через уголовника Петрова удалось вычислить, что к этому приложил руку другой потенциальный преступник — некий Иванченко, давний соперник Горюнова за сферы влияния. Зачем? Этот вопрос пока был открыт, но Сокольского интересовало и другое: как часто возит из-за границы контрабанду наниматель Ольгина? Почему-то Сокольский был уверен, что если они узнают, что именно, когда и сколько поставляют Горюнову "заграничные партнёры" — это даст ответ на многие интересные вопросы.
— Матвей! — Сокольский остановился у стола аналитика. — Мне нужно, чтобы ты проверил информацию полугодовой давности. Вот тут документы по доставке груза из Финляндии в одну строительную фирму. Значит, что меня интересует: кто тогда принимал груз на таможне, кто отгружал, когда, где именно. Свяжись с пограничниками, но аккуратно, через проверенных людей. Если мы правильно вычислили место передачи контрабандного товара — нельзя спугнуть клиента.
— Понял! — Парень примерно его возраста, белобрысый и крепкий, как тумба, весело оскалился. — Сделаем всё очень осторожно!
— Хорошо! Мне нужны все детали, всё, что только можно найти, вспомнить: количество груза, ящиков, поставщик с той стороны, цвет контейнеров, номера машин, подноготная водителей. Возможно, мы сможем за что-то зацепиться.
— Контейнеры, ящики, водители… Да понял я!
— Понял — тогда работай.
Пока Слава Ольгин прощупывал организацию Горюнова изнутри, Сокольскому и его отделу следовало озаботиться внешними связями и поисками места изготовления оружия. Главное — не мешать друг другу.
Конкурент Горюнова, господин Иванченко, как заказчик убийства, оставался пока на совести майора полиции Михаила Ивановича Малышева. Предъявить Иванченко было нечего, не сам же он нанимал убийц. Майор копал его связи, искал свидетелей, и надеялся, что сможет обнаружить нечто, пока неясно, что именно, чтобы этим "нечто" можно было зацепить подозреваемого. Сокольский так и не решил, позволять ли полицейским копать дальше, и задерживать Иванченко, или предупредить, чтобы пока не трогали. Впрочем, этот вопрос решился сам, без его ведома и вопреки стараниям полиции.
Глава третья. Неожиданности
Утром шеф вызвал их с Пашей к себе и дал задание: доставить к нему Альберта Иванченко.
— Альбертик должен быть у меня, и чем скорее — тем лучше! — сказал он.
— Живой и здоровый? — на всякий случай переспросил Ольгин.
Горюнов посмотрел на него без выражения.
— Помрёт раньше времени — отправитесь вслед за ним, — ответил он равнодушно. — И вот ещё что! Обставите это, как похищение, чтобы ему страшнее было. Только сами не светитесь.
Теперь Слава с Пашей сидели в машине напротив офиса этого самого Альбертика, и гадали, что им делать.
— Я не понял, — признался Ольгин. — Если этот тип — всего лишь старший менеджер, чего его охраняют-то как депутата?
— Ты что, не слышал о Альбертике Иванченко? — удивился Паша.
— А что, должен был?
Паша ухмыльнулся.
— Тебя твой покойный босс и впрямь ни во что не посвящал! Альбертик — он в начале двухтысячных был близким личным другом одного крутого типа. Но тот быстро спёкся, а Альбертик ухитрился прихватить его денежки и вложить в прибыльное дельце. — У Паши была великолепная способность рассказывать так, чтобы слушатель улавливал только общую картину, без единой детали, за которую можно было бы зацепиться. Ни точных дат, ни имён, ни мест действия. — Сам он в тени держится, но кто кем командует в его компании — это вопрос. Ну, и уж конечно, у него хватает бабла нанять себе телохранителей из бывших спецов. Голыми руками его не возьмёшь!
— Иными словами, проще убить, чем поймать, — заключил Слава. — А по доброй воле он к Горынычу ни ногой! И что делать будем?
— Откуда я знаю? — Паша пожал своими квадратными плечами. — Ты вроде парень с головой, вот и придумай.
— Хорошенькое дело! А зачем он вообще хозяину понадобился?
— Договориться никак не могут, насчёт общих дел. Горыныч ему звонил — тот сказал, что мол, занят, а повторять приглашение дважды Горыныч не любит.
Ольгин озадачился.
— А какие у них могут быть общие дела, когда фирма этого Иванченко никакого отношения к перевозкам не имеет? — спросил он.
— Тебе какая разница? — ответил Паша. — Сказано общие — значит, общие. Меньше думай, а ещё меньше спрашивай.
— Да уж! "Не задавай вопросов — не услышишь лжи".
— Чего это ты такое сказал?
— Это не я сказал. Это Моэм.
— Какой Моэм?
— Сомерсет. — Слава облокотился о руль и принялся разглядывать улицу. — Слушай, он когда домой приезжает, его телохранитель провожает до двери?
— Вроде бы. Я вот думаю, может Катьку к
