* * *
Выйдя из лифта, Берестова почувствовала, что на площадке она не одна. Окно загораживала мужская фигура. Человек стоял спиной к ней.
— Сокольский! — Инга достала из кармана ключи. — Что-то случилось?
Он повернулся от окна.
— В гости пустишь?
— Заходи!
Она открыла двери и посторонилась, пропуская начальника в свою маленькую квартирку. Удивляться его появлению Инга и не подумала. Они не первый год работали вместе. Раз пришёл — значит, есть дело, о котором не станешь говорить по телефону или при коллегах. "Со своей Серафимой поссорился? — пришло ей в голову, но Берестова оборвала себя. — Мне бы он об этом доложил в последнюю очередь".
— Есть будешь? — спросила она, снимая ботинки и проходя на кухню.
— Смотря что.
— У меня только вчерашняя картошка и колбаса.
— Подойдёт! — Сокольский вошёл вслед за ней и уселся на один из табуретов. Свёрток положил на стол. — Тут сыр, масло и багет. Подумал: вдруг ты не рассчитывала сегодня на гостей.
— Угадал. — Она улезла в холодильник.
— Что скажешь про Аршинова? — спросил Сокольский.
— Человек как человек. — Инга выложила на стол свёрток с колбасой и посмотрела на шефа. Он хмурил светлые брови и явно ожидал от неё подробного ответа. — Мне он не нравится, — высказала Инга и кинула на стол кухонный нож.
Сокольский подобрал его и взялся за колбасу, не спрашивая, нужна ли помощь. Берестова отвернулась и некоторое время копалась в холодильнике. Он терпеливо ждал.
— Не могу понять, что в нём не так, — сказала она наконец и закрыла белую дверцу. — Иногда кажется, что я его где-то видела, но это вряд ли. Я бы запомнила такого человека. Он самоуверенный, себе на уме. Что думает — то и говорит. Не вижу в этом плохого… Слушай! — возмутилась она наконец. — Может, дело не в Аршинове? У нас не любят новичков. Особенно если их привёл не ты и даже не Баринцев. Со мной так же было. Помнишь, что ты мне сказал, как первый раз увидел?
Сокольский ухмыльнулся, пластая колбасу толстыми ломтями.
— Вот сейчас ты не объективна, — заметил он, не отрываясь от дела. — Я просто испугался, что твой дедушка-генерал с меня голову снимет, если с тобой что-то случится.
— Ладно, не обо мне речь, — поспешила уйти от темы Инга.
Несколько лет назад она сменила фамилию на материнскую, понадеявшись, что никто не догадается о её родстве с начальником УВР. Глупо! Могла бы подумать, где работает: о том, что Инга Леонидовна Берестова по отцу должна носить фамилию — Чёрная, не знал только самый тупой, а тупых в ФСБ не держат.
— Ладно, оставим Вову Аршинова, — согласился Сокольский и подвинул ей разделочную доску с нарезанной колбасой. — Мне бы хотелось кое-что уточнить, а с твоей помощью это будет проще.
Инга не стала переспрашивать, официальное ли это поручение. Было бы официальное — Сокольский вызвал бы её к себе и приказал.
— Что именно? — спросила она, стряхивая нарезку на сковороду.
— По результатам баллистики, пули, которыми были застрелены Тяпин и редактор газеты "Осколки" выпущены из пистолета, который два года назад проходил по делу об убийстве на Мясной улице. — Сокольский отодвинулся от стола и закинул ногу на ногу. — Этот пистолет должен был находиться в вещдоках Адмиралтейского РУВД, но загадочно пропал. Было расследование, тамошнее начальство огребло кучу неприятностей… Потом дело замяли. Пистолет исчез с концами. Но есть маленькая зацепка, которую официально не проверишь, потому что никто сам на себя собак вешать не станет.
Инга проследила за его взглядом и убавила напряжение под конфоркой, на которой сердито шкворчала колбаса. Потом посмотрела на Сокольского.
— Там служит Коля Сиротин, — сказала она, угадывая направление мыслей начальника.
— Именно! — похвалил Сокольский. — И два года назад он служи там же. Даже участвовал в расследовании. Хорошо бы объяснить капитану Сиротину, что мы не собираемся поднимать это дело и выискивать виновных. Нам нужно знать детали, которые помогут в раскрытии нового преступления.
— Ладно, я встречусь с Коляном, — пообещала Инга, вываливая поверх колбасы куски картошки. — Если он отпираться не станет. Я могу его понять… Тебя твоя Серафима не обыщется? — сменила она тему.
Сокольский мягко улыбнулся и даже не обиделся на это "твоя Серафима".
— У неё сегодня дежурство, — ответил он. — Так что приглашение на ужин очень кстати.
Книга 5. Высший стандарт мышления. Часть вторая. Головоломка
Глава первая. Тени прошлого
(Ранняя весна 1994 года)
Игорёк подхватил на плечо сумку и вышел в тамбур. До вокзала оставалось ещё минут пять езды. Хотелось размять ноги. Он заметил, что вслед за ним с соседних сидений снялись четверо мальчишек лет по 13–14, но не придал этому значения. Прислонившись в тамбуре к стенке, он полез в карман за сигаретами — и тут компания подростков вывалила из вагона, рассредоточившись вокруг него. Один встал рядом. "Грабить будут", — равнодушно подумал Игорёк и достал из другого кармана зажигалку.
Поезд переползал по стрелкам, качая пассажиров из стороны в сторону. Мальчишки старательно расставляли ноги, чтобы их не отбрасывало от намеченной жертвы. По всем четверым было видно, что таскаться по электричкам для них обычное дело: одежда потрёпанная, в размазинах вагонной грязи и пыли. Запах… После двенадцати часов болтания по станциям и электричкам, Игорёк и сам приобрёл мало приятный аромат.
— Дядя! Кошелёк давай… "Дядя… О как! Смешно, когда ты старше этих пацанов года на 3–4. Но уже — дядя…" — Дядя! Кошелёк! — громким шёпотом повторил один из подростков, наступая на него и старательно выпячивая нижнюю челюсть. Наверное, ему казалось, что так он выглядит круче.
Игорёк чиркнул зажигалкой, но прикуривать не спешил.
— А то что? — с любопытством спросил он и прилипшая к уголку губ сигарета смешно подпрыгнула.
В бок ему уткнулся какой-то твёрдый предмет. Скользнув взглядом, Игорёк ухмыльнулся. "Отвёртка! Дети, что с них взять…" Несколько лет назад он сам был таким же пацаном: гонор пополам с неуверенностью.
— Деньги давай, — повторил второй подросток, который держал у его бока отвёртку.
Игорёк подумал: "Интересно, что он станет делать?" — и расслабился, налегая боком на отточенное металлическое жало. Подросток невольно отодвинулся. Игорьку понравилась собственная идея, он прикурил и навалился на отвёртку ещё сильнее, словно решил вместо стенки опереться на вооружённого нехитрым инструментом пацана.
— Ну ты чё делаешь?! — возмутился тот.
Все они стояли спиной к вагону. В отличие от Игорька. Он затянулся сигаретой и душевно проговорил:
— Атас, пацаны! Менты идут!
Мальчишки подались в стороны. Как горох, застучали об пол брошенные отвёртки. В следующую секунду малолетки сообразили, что успевают удрать в другой вагон — и рванули, с грохотом распахнув двери. Поднимать "оружие" ни один не решился.
