Охотник сам не понимал, как ему удается преодолевать препятствие в виде черной магии. Ее нельзя назвать слабой. Напротив, было в ней что-то жесткое, густое, сильное и в то же время…родственное. Это магия не особо отличалась от его собственной. Такая же мрачная, смертоносная и тяжелая. Управлять ею невероятно сложно, но возможно. Радгар сосредоточился на ней, отрешился от реальности, полностью погрузившись в свои внутренние ощущения.
Он практически слился с магией кинжала. Не понаслышке знал, как обращаться с ритуальным оружием, призванным убивать существ определенного вида. Такой кинжал готовили годами, возможно, десятилетиями, тонко настраивая текущие в нем потоки магии. Настроив оружие на нужное существо, можно ожидать, что оно убьет его без труда. Чем сильнее существо, тем дольше длится смерть, но в любом случае счет идет на минуты. Кинжал высасывал у Анны магию вместе с жизненной силой, ведь они были связаны неразрывно, как сердце и кровь. Стоило лишь вклиниться в эту настройку, разрушить тонкое плетение магических нитей, и оружие превратилось в обычный кусок металла.
Это потребовало от Радгара колоссальных усилий. Он чувствовал, как пот градом катится по его лицу, но не обращал внимания. Нельзя отвлекаться! Если у него не получится, если он ошибется, Анна погибнет. Плетение сложное, тонкое, настроенное именно на эту девушку. Сломать его совсем не сложно, но вот пробиться сквозь защиту…кажется, почти нереально. Радгар пробовал пробиться сквозь защитную магию силой, но результата не было. Никакого. В отчаянии охотник ударил по магии кинжала своей магией, сплетённой в простое боевое заклятие. Ударил и обомлел. Защита пропустила его магию, словно не заметила в ней опасности. Заклятие прошло сквозь плетения кинжала и выжгла их, оборвав все связи внутри оружия. Радгар уничтожил магическую суть оружия, которое высасывало жизнь из Анны.
Стоило вернуться в сознание, как тело охватила дикая слабость. Грейс оттолкнул Радгара от Анны, а у того даже не хватило сил, чтобы оказать сопротивление.
Пытаясь удержать ускользающее сознание, Радгар наблюдал за тем, как оборотень извлек кинжал из тела Анны. Лицо девушки приобрело цвет свежих сливок — белое, словно из него ушла последняя капля крови. Как ни противно это признавать, но все, что оставалось Радгару — уповать на умение Грейса оказывать первую помощь при ножевых ранениях. Должен же он хоть в чем-то соображать, правда?
Силы таяли с каждым вздохом. Казалось, этот проклятый кинжал высосал из охотника все жизненные силы, взяв ее вместо силы Анны. Что ж, если такова цена за здоровье девушки… Радгар не против того, чтобы заплатить ее. Вопреки тому, что он уничтожил опасность, охотник все еще не чувствовал, что Анна, да и он сам, находятся в безопасности. Не покидало мерзкое ощущение чужого взгляда и осознание, что Макс — всего лишь исполнитель, а вот истинный убийца Анны все еще гуляет на свободе.
— Кровь остановилась, — облегченно выдохнул Грейс. Радгар вздрогнув, осознав, что едва не провалился в забытье.
— Бери ее и уноси в лазарет, — прохрипел охотник. — Не отходи ни на шаг. За всеми манипуляциями следи тщательно. Опять что-то проворонишь — убью, — это не было пустой угрозой, и оборотень отчетливо услышал в голосе Радгара реальное намерение убить. В ответ он не сказал ничего. Даже не одарил охотника неприязненным взглядом. Осторожно взял Анну на руки и бросился в сторону замка. Есть у оборотней полезная особенность — быстрая скорость передвижения. Завалившись на бок, он окончательно потерял сознание.
Радгар пришел в себя от ритмичных поталкиваний в бок. Не составило труда понять, что толчки совершаются мыском сапога. Открыв глаза, он обнаружил, что над ним разверзлось голубое небо, подернутое розовыми оттенками заката. Он лежит все на том же месте. С трудом повернув голову, охотник уткнулся взглядом в высокие сапоги, обнимавшие ноги хозяина по колено.
— Очнулся? — голос принадлежал незнакомому мужчине в летах. Скрипучий, но в то же время низкий, словно некогда сильный маг внезапно состарился и превратился в сухого и сурового деда. — Сильный мальчик, ничего не скажешь. Впрочем, и не мальчик уже.
Радгар упорно пытался сосредоточиться на лице говорившего. Оно расплывалось, выделялись лишь глаза — серые, цвета хорошо обработанной стали. Все мышцы охотника сводило от слабости. Он ощущал себя котенком — слабым, слепым и беспомощным. Кто этот человек, стоящий над ним? Тот внимательно рассматривал Радгара, не выказывая никакой агрессии. Если бы он захотел убить охотника, то давно сделал бы это без малейшего сопротивления.
— Не думал, что ты влезешь и испортишь мне все планы, — разочарованно цокнул мужчина. Все же по голосу он старик. Будь Радгар в своем обычном состоянии, он бы без проблем справился с этим странным человеком, но сейчас вынужден был быть безучастной жертвой. — Для тебя же стараюсь, дурак, — недобро усмехнулся незнакомец. Что за чушь он несет? Радгар видит его в первый раз в жизни. — Ладно, пойдем, пообщаемся, — он произнес это таким тоном, словно проглотил самый кислый на свете лимон, и его скулы свело от неприятных ощущений.
В следующий мир весь мир исчез в круговороте сказок. Радгар почувствовал прикосновение сухих пальцев к своему плечу и провалился в пропасть. Он летел несколько мучительно долгих секунд, впервые в жизни чувствуя себя настолько беспомощным, плывущим по течению обстоятельств.
К своему удивлению, Радгар приземлился на мягкую постель, а не на колья. Он очутился в темном помещении с задернутыми шторами. Отделка интерьера и приметная лепнина на стенах говорила о том, что он все еще находится в здании Резиденции. Видимо, это одна из неиспользуемых спален. Воздух сперт, словно здесь давно не открывали двери и окна.
— Я всегда думал, что дети, рожденные в законном браке, воспитанные отцом, няньками. Учителями, всегда будут сильнее незаконнорожденных ублюдков, — зазвенела посуда. Старик, очевидно, полез за выпивкой — Разве я не прав? Разве дрессированные бойцовские собаки могут в чем-то уступать метисам. Рожденным непонятно как и взращенным на улице? Нет, не могут… У меня было четыре законнорожденных сына. Четыре! И все погибли, — с разочарованием выдохнул незнакомец. Не с болью, не с сожалением, а именно с разочарованием. Словно своей смертью сыновья нанесли ему глубокое оскорбление. — Старший проиграл бой, пропустив смертельное заклятие. Как можно быть таким идиотом? Не успел выставить блок, кретин, за что и поплатился. Я думал, второй сын будет лучше. Но тот и вовсе не демонстрировал никаких талантов в боевых искусствах. Ему нравилось рисовать! — презрительно выплюнул он. — Позор… Погиб во время небольшого сражения у границы. Туда ему и дорога.
