Мои глаза тут же отыскивают рыжую шевелюру. Генка разговаривает с одним из фрицев, с тем самым косым, с коим мне довелось общаться. По лицу немца видно, что он очень недоволен чем-то. А Генка… Страшно даже смотреть на него. Его лицо выражает такой неописуемый ужас, что самому поневоле становится страшно.

Вжимаюсь в ствол яблони и молюсь про себя, чтобы меня не заметили. Мимо как раз проходят двое мужчин. Они переговариваются на немецком.

Выглядываю из-за дерева и в одном из них узнаю все того же Григория. Я так и знала, что была права. Я не могла ошибиться!

Его спутник что-то быстро говорит мужчине, а потом указывает рукой на Генку и делает выразительный жест рукой, показывая, что как бы перерезает себе горло. И я понимаю, что Генка им больше не нужен. Парня надо убрать. Он мешает.

Ужасаюсь, глядя на этих мужчин. Как же они могут так запросто решать, кого убить, а кого оставить в живых?..

Не дыша, с закрытыми глазами стою под деревом. Лишь бы меня не заметили…

Все время слышу какие-то непонятные фразы. Вокруг стоит какой-то гул, как в пчелином улье. И из этих однообразных звуков яркой вспышкой отпечатывается ломаное имя: «Катья»…

Вздрагиваю и всем телом еще сильнее прижимаюсь к яблоне. Вот и все. Я им надоела, меня тоже «уберут» из игры.

Открываю зажмуренные от ужаса глаза и вижу пробирающегося через заросший огород рыжего парня. Неужели Генку так просто отпустили? Или они еще не заметили его исчезновения?..

Думать поздно. Спохватятся — начнут искать. Генку не найдут, а меня запросто. Пора уходить отсюда.

Страшно. Делаю шаг и тут же замираю. Немцы совсем рядом, заметить меня проще простого. Но, тем не менее, дольше прятаться здесь еще опаснее. Срываюсь с места и бегу в лес. На бегу оборачиваюсь и встречаюсь глазами с Генкой, который стоит у какого-то пустого дома, прислонившись спиной к стене. Он смотрит на меня с испугом. А потом прикладывает палец к губам.

Отворачиваюсь от Генки. Не знаю, что он хотел показать этим жестом. Может, он просил не выдавать его. А может, наоборот — хотел сказать, что не выдаст меня. Не все ли равно? Сейчас главное — унести отсюда ноги, и поскорее.

***

Бреду по лесу, то и дело оглядываясь назад. Я не стала углубляться в лес, но выйти из-под защитной кроны деревьев все еще страшно. Немцы так и шастают в округе, есть риск напороться на какого-нибудь фашиста.

Листеневка совсем рядом. Сквозь редкие деревья я различаю вдали дома. Лес дарит мне чувство защищенности, ведь отсюда я смогу увидеть, если ко мне кто-то начнет приближаться. Но только куда же мне теперь идти?

Неужели они правда хотят меня убить? Вполне вероятно. Я же четко слышала свое имя.

Обхватываю себя руками, пытаясь спрятаться от холода. Ветер пробирает до костей, а куртка слишком велика, и под ней гуляет ветер. Так и заболеть недолго.

А интересно, если я умру здесь, то я умру по-настоящему? Или нет? Не знаю. Но проверять не хочу.

Прыгаю на месте, согреваясь и одновременно стараясь вытрясти из головы эти мысли. Вот что-что, а опускать руки я не собираюсь. Вот подожду еще немного и выйду из леса. Главное — незаметно добраться до дома, а уж там я расскажу все Тихону, и он подскажет мне, как дальше быть.

Иду по тропинке, засунув руки в карманы. Несмотря на то, что я изо всех сил пытаюсь не думать о том разговоре, странный незнакомец и его спутник так и лезут мне в голову. Перед глазами встает испуганное Генкино лицо, и я понимаю, что мне все-таки будет жаль, если его убьют. Хоть он и негодяй, каких поискать, а все-таки такой же человек, как и я.

«За что боролся — на то и напоролся», — проскальзывает невеселая мысль, и я горько усмехаюсь. Теперь, если останется жив, это ему урок на всю жизнь.

— Катя!

Я буквально подпрыгиваю на месте от неожиданности и резко оборачиваюсь. Вопреки всем моим страхам, перед собой я вижу всего лишь Тихона. Он смотрит на меня с облегчением и какой-то неизъяснимой радостью. Странно, мне казалось, что он на меня злится.

— Господи, как же хорошо, что я тебя нашел! — мальчишка пытается отдышаться. Упирается локтем о ствол дерева, а другой рукой вытирает с лица пот.

— Это даже очень хорошо, — подтверждаю я его слова кивком головы. — Но только скажи мне, зачем ты бежал, как гончая?..

Смеряю его долгим взглядом и скептически хмыкаю. Тихон действительно выглядит так, словно только что пробежал марафон. Только что язык не высунул.

— Пойдем скорее, — он хватает меня за край куртки и тащит куда-то в сторону.

— Куда ты? — пытаюсь вырваться, но бесполезно. Его цепкие пальцы сжали куртку мертвой хваткой.

— Надо сейчас же спрятать автомат, — взгляд Тихона быстро скользит вокруг. — Немцы все село перероют. Ищут что-то… Или кого-то…

— Откуда ты узнал?

— А ты что, сама не видишь? Вон их сколько поналетело… Как пчелы на мед, ей-Богу!

В удивлении гляжу на мальчишку. Тот выглядит вполне серьезно, лишь приподнят уголок губ. Он усмехается и с какой-то непередаваемой интонацией произносит:

— Тоже мне… Устроили обыск. Катя, давай быстрее…

Внимательно гляжу в лицо Тихона. Мальчишка ускоряется, по-прежнему не выпуская меня. Его шаг гораздо шире моего, поэтому мне приходится подстраиваться под мальчишку. Это плохо у меня получается, и в результате я все-таки падаю. Тихон подбирает меня и ставит на ноги. И снова спешит дальше.

— Ну и куда мы идем? — наконец не выдерживаю я. — Я устала!

Останавливаюсь и складываю руки на груди, показывая этим, что идти дальше я не намерена.

— Ну, быстрее… Пойдем же. Я тебе уже объяснял, что…

Тихон запинается и замирает.

— Ты чего? — спрашиваю я.

— Ты слышала, ветка хрустнула?

Отрицательно качаю головой.

— Наверно, показалось, — спустя какое-то время, говорит Тихон, и снова тянет меня за руку вперед.

И тут я понимаю, что ему не показалось. Сзади раздается какой-то шорох, и прямо на нас из кустов вываливается Генка.

— Катя!

Тихон останавливается, как вкопанный. Вижу, как напряглось его лицо.

— Быстрее, убегайте куда-нибудь. Только назад не возвращайтесь!

— Почему это? — Тихон с подозрением разглядывает рыжего, по-прежнему не выпуская моей руки.

— Он… за ней… идет. Мне надо было сразу сказать все, сразу… А теперь я погиб! — Генка хватается за волосы, отрешенно глядя на Тихона.

— Фу ты, да ты можешь сказать нормально? Кто идет? За кем?

— За мной… И за Катькой твоей.

Кажется, я побледнела. Мальчишка смотрит на