Тихон замолкает и кидает быстрый взгляд на окно.
— А баба Нюта ваша родственница?
— Нам с Веркой нет, — отвечает мальчишка. — А Любке — прабабка была. Павел ее внук.
Тихон молчит, глядя себе под ноги. А потом вдруг резко поднимает голову и, глядя мне прямо в глаза, строго произносит:
— Обещай мне, что не будешь больше следить за Григорием. Так, на всякий случай… И от дома одна далеко не отходи. Увижу тебя где-нибудь на улице Листеневки — будешь дышать воздухом через форточку. Ты меня поняла?
Внезапно я снова оказываюсь дома. И в эту минуту мне кажется, что передо мной сидит мой отец. Как будто он злится на меня за очередную мою объяснительную и в наказание запрещает гулять.
Улыбаюсь этой своей мысли. Сейчас и эта мелочь кажется самой желанной. Как жаль, что люди не ценят того, что имеют.
— Куда ж я денусь, — говорю я с улыбкой. — Я к тебе привыкла.
От этих моих слов Тихон аж поперхнулся. Мальчишка закашлялся и чуть не упал с кровати.
А я сижу и улыбаюсь, как ненормальная. Улыбка расползлась по лицу от уха до уха, и мне никак не удается ее подавить.
— Ты чего? — оторопело спрашивает меня Тихон.
— Не знаю, — честно отвечаю я.
Потом хватаю подушку и совершенно неожиданно для самой себя запускаю ее в мальчишку. Теперь он не успевает понять, в чем дело, и вместе с подушкой падает на пол.
Смеюсь, глядя на его попытки подняться. Подаю ему руку. Тихон крепко сжимает мою ладонь и вдруг тянет меня на себя. Теряю равновесие и падаю на него, придавив мальчишку своим весом.
Теперь мы смеемся оба, лежа на полу. Наверно, это коллективное помешательство. Но я согласна даже на такой диагноз. Сейчас мне очень хорошо вот так лежать на полу и смеяться во весь голос. Мне давно не было так легко. Я словно попала в детство.
Тихон кидает тревожный взгляд куда-то в угол. Смотрю в ту же сторону и понимаю, что он хочет убедиться в том, что тайник закрыт, а автомат надежно спрятан.
Перестаю смеяться и поднимаюсь с пола. Одного воспоминания о том, что где-то совсем рядом бродит Смерть, хватает для того, чтобы чувство беспечности вмиг угасло. И это недавнее беспричинное веселье кажется чем-то чужим, инородным.
Перевожу взгляд на Тихона. Он стоит, насупившись, и даже не глядит в мою сторону.
— Ну ладно, — тоже говорит Тихон. — Спокойной ночи.
Обходит меня и, по-прежнему не глядя мне в лицо, уходит.
— Спокойной ночи, — кричу я ему вслед.
За ним закрывается дверь, и я остаюсь одна в полутемной комнате. Только сейчас я замечаю, что солнце давно село, и в комнате полумрак.
========== Глава 14 ==========
Утро было серым и очень холодным. Вот-вот начнется дождь. Я сижу на подоконнике и гляжу в окно, думая о том, как быстро изменилась погода. Еще совсем недавно было ясно, а теперь все небо затянуто тучами.
Скука страшная. Я одна в пустом доме. Лиля еще с утра ушла с девочками к какой-то соседке, а Тихон колет дрова на заднем дворе.
У меня даже нет никакого желания выйти на улицу. Дождь моросит как-то по-осеннему. И от этого становится очень неуютно.
Откидываю голову назад, прислоняясь виском к стеклу. От моего дыхания оно слегка запотело.
Кидаю взгляд на часы, стоящие на комоде. А ведь мне уже шестнадцать. Так странно, еще минуту назад было пятнадцать, а теперь я уже совсем взрослая…
Радости это открытие отчего-то не принесло. Перебираю в уме все привилегии, которые получают люди с шестнадцатилетним возрастом и ничего, кроме добавившейся ответственности, не нахожу.
Да уж, я так говорю, будто раньше была супер ответственным человеком… Зато теперь в кино на 16+ пустят.
Вспоминаю, как мы с Феликсом пытались осенью пробраться на закрытый сеанс. Ему билет продали без проблем, а меня пускать в кинозал никак не хотели. Рост всегда играл не в мою пользу…
День рождения — самый странный день в году. Его всегда ждешь, дни считаешь. А, лишь стоит ему наступить, и праздничного настроения как не бывало. День рождения. И ничего в нем особенного нет. Зато всегда, когда его ждешь (особенно, когда ждешь долго), возникает тягучее приятное чувство, что что-то обязательно произойдет. Вот наступит этот, по сути, совершенно обычный день, и случится что-то волшебное, из ряда вон выходящее!.. А день рождения приходит и проходит. И ничего не меняется.
Сползаю с подоконника и выхожу из комнаты. Нахожу на крючке длинную куртку и натягиваю ее на себя, спасаясь от холода. Если в доме мерзнет нос, то на улице он вообще отвалится от колючего ветра.
Ох, не так я мечтала отпраздновать шестнадцатилетие!.. Интересно, Феликс обо мне хотя бы вспоминает?
Обхожу дом вокруг и замечаю Тихона. Он в тонкой рубашке, да и то закатал рукава. И как ему только не холодно?
— Привет.
Мальчишка вздрагивает и поворачивается ко мне.
— Привет, — сухо здоровается со мной мальчишка и снова отворачивается от меня.
Хмыкаю и присаживаюсь рядом с ним на связку дров.
— Скучно…
Тихон окидывает меня хмурым взглядом и еще суровее произносит:
— Ну, я уж и не знаю, что тебе сказать… Можешь пойти пол подмести.
Не сдержавшись, фыркаю.
— Ой, я совсем забыл… — видимо, Тихон сегодня встал не с той ноги. — Тебя же, принцессу нашу, развлекать еще надо…
— Те чего злой-то такой?
В ответ — угрюмое молчание.
Складываю руки на груди и отворачиваюсь от него. Неужели мне теперь придется торчать здесь постоянно? Мне ведь даже запретили гулять на улице…
— Это несправедливо…
— Что несправедливо? — мальчишка отрывается от своего занятия и поднимает на меня голову.
— Обращаетесь вы со мной несправедливо. Я здесь как в тюрьме…
— Отлично! — вскидывается Тихон. — Ну что ж, тебя здесь никто не держит — иди, гуляй! И если тебя прихлопнут где-нибудь по дороге, уже не обессудь. Я за чужих детей ответственности не несу.
— Ах — за детей? Я, по-твоему, ребенок?
— А что, взрослая?
В бессильной ярости топаю ногой. А Тихон невозмутимо продолжает колоть дрова.
— Ну, конечно! — меня уже невозможно остановить. — Все, что я говорю — глупости. Все, что я делаю — бессмысленно.
