Замираю на месте. Оборачиваюсь.

— Что ты хочешь сказать?

— Не получится, — разводя руками, радостно сообщает мне Тихон. — Ты сама это прекрасно понимаешь. Но если хочешь попробовать снова — вперед. Мне не жалко. Если хочешь, можешь жить там.

Возвращаюсь на свое место. Понимаю, что Тихон прав. Надо искать другой способ решения этой проблемы. С другой стороны, меня больно кольнул его тон, с каким он мне об этом говорил.

— Ну хорошо. Тогда тебе придется меня терпеть.

Тихон фыркает и отводит глаза.

— А этот автомат… — начинаю я, озаренная внезапной мыслью. — Он тебе нужен для борьбы с немцами? Но ты хоть понимаешь, что ты один, а их десятки! Их не меньше двадцати…

— Я не собираюсь их всех убивать, — хмуро отвечает мальчишка. — Оружие мне нужно для того, чтобы защищаться.

Сижу и смотрю на него с непониманием.

— Защищаться? — переспрашиваю я. — Но ведь… Да они расстреляют тебя прежде, чем ты его достанешь!

Тихон молчит.

— А если они его найдут? — не унимаюсь я. — Что тогда будет? Они же расстреляют и тебя и меня и Веру с Лилей и даже Любу!

— Замолчи, — вновь ощетинивается мальчишка. — До тебя его пока никто не нашел!

— Но я ведь нашла!

— А я уже сказал, что твоя суперспособность находить проблемы до хорошего не доводит!

— Это тут не причем.

— Еще как причем! Да ты все, что угодно найдешь. От тебя ничего не скрыть…

— Раз нашла, значит, плохо спрятал.

Тихон замолчал. Одно из двух: или я его убедила, или, что более вероятно, ему надоело со мной спорить. Мальчишка смотрит на меня ангельскими глазами и больше не пытается ввязаться в спор. Не удерживаюсь и показываю ему язык.

На Тихона это производит большое впечатление. Он застывает с открытым ртом и удивленными глазами. И я не могу удержаться от смеха. В следующий миг в меня уже летит подушка. Увернувшись от нее, от неожиданности я падаю на пол, хватаясь за одеяло и тоже стаскивая его с кровати. Теперь уже Тихон смеется, глядя на меня.

Встаю и обиженно заявляю:

— Удар в спину — это подло.

Отсмеявшись, мальчишка подает мне руку.

— Ладно. Прости, не удержался.

Эта ситуация совершенно неожиданно напомнила мне Феликса. Вернее, не его самого, а те посиделки на его даче. Тогда мы тоже кидались подушками, и нам вдвоем было так легко и весело… А теперь он далеко. Неизмеримо далеко. В другом мире.

При воспоминании о Феликсе мне вновь стало грустно. Желание смеяться пропало. Сажусь на кровать, возвращаю на место подушку.

— Да ладно тебе, — удивленно говорит Тихон. — Я же просто пошутил….

Оборачиваюсь на него. С недоумением смотрю на его растерянное лицо, не понимая, о чем он говорит.

— Да я не из-за этого, — отмахиваюсь рукой, когда до меня доходит.

Мальчишка минуту смотрит на меня, после чего говорит:

— Кать, ты не переживай. Найдем мы способ тебя домой отправить.

Тихон замолкает, с задумчивым видом глядя на меня. Я поднимаю одну бровь, как бы требуя окончания фразы. Поняв мой намек, мальчишка продолжает:

— Не знаю, как.

Опускаю голову, чтобы мальчишка не мог разглядеть слезы на моих глазах. Незаметно смахиваю соленые капли и вздыхаю. Ладно, об этом подумаем потом. А сейчас надо наконец-то рассказать про того незнакомца.

— Тихон, — начинаю я, но тут же запинаюсь. Как лучше подобрать слова, чтобы это звучало как можно убедительнее?..

— Чего?

Вздыхаю и начинаю быстро говорить. Рассказываю ему про все: о том, как баба Нюта попросила меня помочь ей, о том, как я встретилась в ее доме с тем мужчиной, о моих неосторожных словах и последующих после них событиях и, наконец, о случае, произошедшем вчера. Мальчишка внимательно меня слушает. Даже не перебивает и не кривит в насмешке губы. Когда я замолкаю, он неуверенно отвечает:

— Да ну… Совпадения все это. Григорий человек надежный. Он всегда всем поможет. Его что ни попроси — все сделает. И вежливый, и руки у него золотые. Вон, с теткиной печью возится…

— Я бы ему так не доверяла, — ворчу я себе под нос, искоса глядя на мальчишку. — Вот ты ведь даже не знаешь, на что этот твой Григорий может быть способен. Я тебе говорю, что он шпион.

— Фу ты, — цокает языком Тихон. — Опять ты за свое. Не такой он человек, как Генка…

Молчу, насупившись. Складываю руки на груди и стараюсь не смотреть в сторону мальчишки.

— И что он, прям все время таким хорошим был?

— Всю, не всю — не знаю. Он здесь только с сорок второго живет.

— Ага! — торжествующе вскидываюсь я. — Вот и доказательство! Немцы его как раз сюда и послали, чтобы обстановку выведать! Он говорил, откуда сам?..

— Тут и говорить не надо, — огрызается разозленный Тихон. — Его мать еле спасла. Если бы не она, Григорий бы умер!

— А баба Нюта была бы жива, — отбиваю я удар.

Тихон недовольно косится на меня, но молчит.

— Поживем — увидим. Спасибо, конечно, что поделилась своими подозрениями, но больше не лезь в это дело.

Поджимаю губы и отворачиваюсь орт мальчишки. Мой взгляд скользит по комнате и останавливается на тайнике.

— А, кстати, — задаю я очень интересующий меня вопрос. — Откуда у тебя автомат?

— Нашел, — коротко отвечает мальчишка.

Недоверчиво скашиваю глаза в его сторону.

— Правда нашел, — говорит он, натыкаясь на мой взгляд. — Я, когда в прошлый раз с партизанами в лесу был, обратно стал возвращаться. Иду, значит, а он там, на земле, лежит. Ну, я его и подобрал.

Киваю. Нашел, подобрал. Все понятно. Неясно только одно:

— И что ты с ним делать собираешься?

— Фу ты, — раздосадовано хлопает ладонями по коленкам Тихон. — Я же тебе уже говорил. На всякий случай.

— И что, сможешь убить из него кого-нибудь?

Тихон замолчал. Глядит на меня, прищурившись, и словно размышляет о чем-то.

— Нет, — наконец, тихо говорит мальчишка. — Убить не смогу… Я не хочу становиться убийцей. Хотя, знаешь, — Тихон вдруг широко раскрывает глаза и глядит на меня теперь уже с откровенной грустью. — Война никого прежним не оставит.

Снова киваю, делая вид, что его ответ меня удовлетворил.

— А кто такой Павел? — вдруг спрашиваю я, вспомнив, что это имя при мне уже упоминалось несколько раз.

Мальчишка смотрит на меня с насмешкой. Наверно, его забавляет мой перескок от одной мысли к другой.

— Павел — муж моей тетки. А Любка — его дочь. Он, Павел, тоже в партизанах. И не абы кто.