– Вот и гости, – пробормотал Андрей. – Пожаловали.
Ливадов выругался. Он не испытывал симпатий к бойцам «Белой головы», к Джонсу и ему подобным чертовым рабовладельцам. Однако иллюзий в отношении нападавших тоже нет, и все, кто прячется сейчас под вагонами, почему-то из-под укрытий не высовываются. Скоро они будут убиты либо лишены свободы, в лучшем случае просто ограблены.
Атака на поезд не вяжется с нападением для грабежа – масштаб не тот. Не ради опустошения сумок и карманов незадачливых пассажиров затеяна полноценная армейская операция. С бронетехникой, воздушным прикрытием. Неожиданная и очень выверенная. В скоротечном бою «белоголовые» смогли ответить только из стрелковки. Все тяжелое вооружение вывели из строя в самом начале схватки.
Вряд ли нападавшие интересовались и основным грузом, потому что не утащат на семи бронетранспортерах и четырех вертолетах сотни и сотни тонн каменного угля. Не пригонят же сюда свой тепловоз, чтобы угнать вагоны с углем. По железной дороге неизвестным поездам кататься не получится. Хотя… Андрей мало представлял новые реалии. Может, у нападавших в самом деле есть свой кусок железнодорожной сети.
А если это просто охотники за живым товаром? Нет, Ливадов замотал головой. Слишком серьезные силы задействованы, чтобы набрать рабов из числа пассажиров.
Да не столь важно, какие истинные цели у сил, устроивших засаду. Выжившие точно не горят желанием встретиться с нападавшими поближе, и Андрей это прекрасно понимал.
Ползя по шпалам, сдирая кожу, царапаясь о часто попадавшиеся острые камешки, Ливадов пытался добраться до двух бронированных вагонов в середине состава. Скорей всего, именно под ними привели в действие мощнейший фугас, превратив вагоны в два больших гроба из искореженного металла для пребывавших внутри бойцов и офицеров «Белой головы». Урон от взрыва был таков, что пушки, пулеметы и ракеты в бой не вступили, а часть состава сошла с рельсов. Поезд стал большой, вытянутой и неподвижной мишенью.
Для верности по бронированным вагонам еще отработали ракетами с вертолетов. Никто не должен выжить, и поэтому Андрей полз туда, не обращая внимания на порой недоуменные взгляды загнанных под вагоны пассажиров. Но в основном на него не глядели: мало ли кто как с ума сходит. Пускай вообще выбирается на левый склон, чтобы прибавить еще один труп к уже имевшимся.
Андрей оскалился. Он надеялся, что никто не вспомнит про него, а Джонс уже откинулся и не заикнется о своей собственности, ведь ошейник по-прежнему не подает никаких сигналов. Ливадов хотел добраться до двух гарантированно уничтоженных и, скорей всего, горящих вагонов. До них никто из гражданских не добежал, а наемники «Белой головы» мертвы.
Никому подорванные броневагоны уже не понадобятся. Андрей очень надеялся на это и полагал, что получится спрятаться где-нибудь рядом и переждать скорые события. Он собирался дождаться, когда останется в одиночестве, и надеялся найти какое-нибудь оружие. Неплохо было бы и от ошейника избавиться, но всему свое время.
Но как же медленно он ползет! Оставил позади только два вагона с углем, а коробочки и пехота гораздо ближе. Два крайних правых бронетранспортера отстали, чтобы принять внутрь по отделению бойцов – Андрей увидел уже окончание погрузки, – и затем, набрав скорость, направились к середине состава.
Зачем?
Андрей посмотрел на противоположную сторону возвышенности. Цепь пехотинцев значительно растянулась. Хотят охватить как можно бо́льшую часть вагонов. Ливадов трижды выдохнул, пытаясь успокоиться. Он не успевает добраться до середины поезда прежде, чем там окажутся нападавшие. Да и вообще замысел Андрея, похоже, не сработает.
Давно уже не стреляют, можно немного высунуться и осмотреться. Ливадов подтянул себя к следующим сдвоенным колесам и выглянул из-под вагона. Вертолеты больше не кружат непосредственно над поездом и держатся на заметном удалении. Андрей упустил из внимания, что шум, который поднимали воздушные машины, в самом деле удалился от состава.
Два бронетранспортера, набравшие большую скорость, разделились. Один выгружал десант у разбитых вагонов, в прошлом несших главное вооружение поезда. Другой подъезжал к хвосту. Там еще кто-то шевелился, потому что, подходя к платформе со сбитой зениткой, гусеничная машина открыла огонь.
Андрей полагал, что пораженная ракетами и автоматическими пушками боевая часть поезда окажется в огне, однако ошибся. Над опрокинутыми вагонами ни огня, ни дыма. Вероятность подрыва боекомплекта очень низка.
Два отделения пехоты на двух бронетранспортерах были направлены к хвосту и середине состава для проведения зачистки. Андрей скоро понял, что укрыться под вагонами не получится. Вдоль состава с обеих сторон от вагонов шли четыре огнеметчика – двое от хвоста поезда, еще двое от середины. В каждой паре поочередно обдавали струями огня пространство под вагонами.
Остальные, кто выгрузился из бронетранспортеров, оставались на месте, держа под контролем дальнюю часть и середину состава. Чтобы мышь не проскочила! Андрей прошелся парой крепких слов по нападавшим. Это все, что было в его силах. Ни убежать, ни спрятаться он не мог. Возвышенность, на которой стоял обездвиженный поезд, отлично просматривается даже невооруженным взглядом. Где-нибудь под вагонами не спрятаться – выжгут, как крысу.
Ливадов впал в апатию и просто ждал развязки. Он сдался. Лежал на спине, не обращая внимания на острые камешки под собой, и разглядывал то сталь вагона, то перепуганного старика в пижаме. Наверно, тоже из господ и единственный из пассажиров, кто добежал и укрылся под этим вагоном.
Скоро дед выполз наружу, а Андрей пал духом и потерял интерес к происходящему. Слышны лающие голоса, раздающиеся на незнакомом языке приказы. Один раз еще стреляли, но вдалеке. Три раза над поездом пролетал вертолет.
Шумно выдохнув, Ливадов произнес:
– Что-то раскис ты, братишка.
Мысли о сестре помогли сбросить оцепенение. Надо выкарабкиваться, не то поджарят. Ну а дальше поглядим, что и как. Собравшись с духом и накачивая себя, отгоняя уныние, Андрей вылез из-под вагона и сразу попал под раздачу.
Вдоль состава редкой цепью выстроились пехотинцы. Ливадов выбрался на солнце в трех метрах от ближайшего. Боец в экзоброне с поднятым визором вскинул штурмовую винтовку и произнес что-то отрывистое.
– Тише, – Андрей медленно поднял руки, – я не понимаю.
Дуло винтовки замерло напротив лица Ливадова.
– Я безоружный! – выкрикнул тот. – Не видишь? Почти голый!
Головорез рыкнул что-то, однако Андрей только мотнул головой и, стараясь не совершать резких движений, оглядел поезд. Подкатившая бронетехника стояла через равные промежутки вдоль всего железнодорожного состава. Часть нападавших вытянулась вдоль него, из-под вагонов еще выковыривали отдельных людей. Другие сгоняли уже вылезших в две неравные по численности группы.
Нападавшие обращались с пассажирами поезда как с пленными. Вплотную к себе не подпускали. То и дело подгоняли перепуганных людей выкриками, подчеркнуто целясь в них оружием. Редкие пистолеты, что порой имелись у пассажиров расстрелянного поезда, заставляли скидывать в одну кучку, и никто даже не попытался оказать сопротивление.
Раздался звук передернутого затвора. Взявший Андрея на мушку боец начал терять
