— Не могу… Это ж надо было! Песня про цветы, и вы с цветами…
— Сам виноват… Взбрело же в голову пообещать приходить к ней с букетом каждый раз, когда буду на суше. Впрочем, в шестнадцать или в семнадцать простительно, но сейчас это несколько обременяет.
— Да вы что? Я бы уже давно бросил, — поделился Марсель. Дон капитан покачал головой, подкидывая рукой пробку. — Не-ет, ты слишком честный для этого мира!
— О, даже так… А ты — слишком пьяный.
— Жду твоих чёртиков, — вот зачем он сел — это другой вопрос. Море перевернулось и вылилось на голову, а когда всё устаканилось и мир снова стал ровным, виконт просто оказался с другой стороны от Рокэ. Как так вышло? Загадочная география пьяных людей. — Но она же замужем.
— Представь себе, женщины не рождаются замужними, — серьёзный тон сказанного заставил Марселя прыснуть. — В общем-то, она собиралась выйти за меня. Всё было максимально серьёзно, но мне пришлось уплыть отсюда как можно скорее, а по возвращении обнаружилось вот это, что ты сейчас называешь графом. Не ори, ещё не всё…
— Куда уж ещё хуже?!
— Если бы я не уплыл, наверное, был бы убит, — закончил Алва и протянул руку к корзинке с вином — осталась последняя. — Они планировали расчистить дорогу к своей помолвке через покушение на меня. И не успели, к сожалению или к счастью.
— И ты правда каждый раз приносишь цветы?
— Окружающие очень редко держат слово, но это не значит, что его не буду держать я.
Проклятая песня, казавшаяся такой хорошенькой, никак не хотела идти из головы. Собрав волю в кулак, Марсель оттолкнулся от песка и сел, не очень уверенный, что это было необходимо. Зато так лучше видно море. Море… Вот оно, бескрайнее и всемогущее. Море не предаст и не оболжёт, не заставит говорить или делать то, чего тебе не хочется. У моря свои законы, но к ним можно приспособиться — сложно, но можно. Земля гниёт снаружи и изнутри, океан будет жить вечно.
Волосы растрепались, никто их об этом не просил. Валме поднял руку ко лбу, чтобы исправить безобразие, но подул ветер, и в итоге прядки встали каким-то… чёртиком. На ощупь было похоже на рожки. Видимо, похоже очень, поскольку Рокэ толкнул его в плечо и засмеялся.
— Поздравляю, — пробормотал уроненный виконт, — ты допился. Теперь можно спеть уже?
— Можно! Между прочим, это действительно так, потому что я наконец увидел чёрта… — вот ведь, толкнул и сам упал на спину, а ещё хохочет громко и заразительно, не захочешь — присоединишься! Через какое-то время Марсель передумал причёсываться обратно. Во-первых, так веселее, во-вторых — сил уже нет, только валяться на песке и смеяться во весь голос, пока не взойдёт солнце.
— Утром будет очень плохо, не находишь?
— Утро, — назидательно сказал Рокэ через смех, — будет потом… Зачем на него оглядываться? Пей, пой, смейся, если хочешь — за тебя этого никто не сделает…
Комментарий к 6. «Te Mando Flores»
* гранды - почётный статус испанского дворянства, как правило, наследственный титул;
* mi primo - “мой кузен”, приставка при обращении к королю, которая разрешалась только грандам;
* Эль Драко - всё тот же Фрэнсис “Дракон” Дрейк;
* Нидерланды в то время были объединены под властью Габсбургов, к каковым относится Филипп, и испытывали давление со стороны Испании. Исторический наместник Нидерландов - герцог Альба, Фернандо Альварес де Толедо, прославившийся жестокостями и тиранией, неоднократно терявший доверие монарха из-за своей политики. (что мы имеем: дон Рубен вместо дона Фернандо, нет, не стыдно :D)
========== 7. «Люби врага своего» ==========
♬ Santiano — Under Jolly Roger
1587
Кто не видел Севилью, тот не видел чуда, говорили испанцы. Может быть, и так, но если здесь и были какие-то чудеса, то все они сгорели дотла. В воздухе навеки застыл непереносимый запах жжёной плоти, от дыма было не продохнуть, даже самые порядочные граждане, которых, казалось бы, ни в чём не заподозришь, ходили быстро и спотыкались на ровных местах, стыдливо и пугливо прятали глаза и в ужасе шарахались от любого, кто хотя бы отдалённо напоминал инквизитора.
Это же прошло, это же кончилось… Ему говорили, что это конец, больше не будет никаких зверств! Почему он видит это здесь и сейчас?!
— Любите врагов ваших, — рыдающую женщину привязали к высокому столбу. В толпе закричал её ребёнок.
— Любите врагов ваших, — маленького мальчишку-крестьянина почти что толкнули в огонь. Он горячо поцеловал крест и гордо вскинул голову — повторять, что это ошибка, уже не имело смысла.
— Любите врагов ваших, — старая еврейка не могла идти сама, и её поддерживали под локти так бережно, как будто не вели на смерть. Увидев растущее пламя, старуха не шелохнулась и не отвела глаз, только по морщинистой щеке сбежала вниз последняя слеза.
— Люби врага своего! — дон Рокэ опередил священника и громко засмеялся, в толпе смолк последний подавленный всхлип, все замолчали и смотрели на него. Дворян сжигали нечасто, но удивления не выказал никто: младший наследник герцога Алваро чудом избегал Божьей кары столько лет.
Вот оно, чудо Севильи? Все безбожники должны быть… спасены.
Лучше разрушить тело, чем дать погибнуть душе. То, что уничтожение ничтожной телесной оболочки ведёт к освобождению, очищению, спасению души, известно всем, так почему эти люди сопротивляются?! Отойти нет сил, толпа подталкивает вперёд… А ведь дон Рокэ обращался к нему, и синие глаза смеялись… Да, они враги. И ненависти между ними тоже нет. Дикон отдал бы всё, чтобы спасти эту душу, но происходящее всё равно выглядело кошмаром.
Как он вообще попал сюда? Почему эта толпа словно обезумела и не даёт просто развернуться и уйти?! Убежать в море, убежать и не возвращаться, погибнуть где-нибудь посреди океана и никогда больше не прикасаться к земле… Но нет, стой и смотри, раз ты здесь, и разве не этого ты хотел?
— Не хотите ли вы покаяться перед Господом в грехах своих? — сурово вопросил инквизитор. Его голос перекрывал надсадные вопли первой жертвы, чьё тщедушное тело уже почти полностью пожрал огонь.
— Каяться, любезный, предпочтительнее лицом к лицу, — если отвернуться от костра, можно подумать, они всего лишь ужинают на веранде в семейной обстановке. Дон Рокэ всегда смеялся над серьёзными вещами
