25 мая
Да, да, я по-прежнему здесь! В этой гребаной камере! Вчера я отправил еще два послания. Первое – объяснительную, в которой сообщил, что мое бегство было вызвано психическим расстройством, но теперь все в норме. В конце я прямо намекнул, что по рекомендации полковника Светлова отлеживаюсь в постели своей комнаты. Второе – приказ о моем освобождении от имени командира части майора Перцева (надеюсь, солдаты не знают его почерк). Ну, хоть какое-нибудь должно же сработать!
…Снова камера, снова цепи. Похоже, таким образом покинуть эти стены не выйдет. Неужели я обречен годы торчать в этом каземате, пока не перемрут мои создатели? Так ведь они могут дожить и до старости! Проклятье…
27 мая
Больше суток у меня не было возможности писать сюда. Но сегодня вечером Светлов принес дневник ко мне домой. Да-да, я снова дома! Впрочем, обо всем по порядку…
Вчера днем я еще раз порезал себе руки и провалился в сон, но очнулся по-прежнему в камере. После этого оставил эти бессмысленные попытки. Толку себя истязать, если это не приводит к ожидаемому результату? Меня снова охватило отчаяние. Выхода нет, жизнь – дерьмо и все такое… Эти мысли сводили меня с ума. А о чем еще может думать человек, понимающий, что обречен долгие годы провести в цепях в сыром подземелье?
И вдруг ближе к вечеру я внезапно ощутил сильную усталость. Меня начало клонить в сон, хотя время было довольно раннее. Я сел в угол, достал дневник, даже попытался что-то написать, но буквы расплылись перед глазами, и, прочертив ослабевшей рукой по странице черту, я вырубился. А когда очнулся, не поверил глазам. Распахнув глаза, я увидел белый потолок. Я лежал в кровати в своей комнате, в одних трусах, укрытый одеялом. Форма была аккуратно сложена рядом на стуле.
«Получилось! – вдруг осознал я. – Все-таки сработало!» Мне хотелось прыгать от счастья. Второй мыслью было то, что я напрасно истязал себя, кромсая острой ложкой вены. Видимо, какое-то из моих посланий все-таки попало к создателям, и они поверили в мое освобождение. И как только это произошло, я тут же перенесся на новое место. Верилось в такое чудо с трудом, но факт остается фактом – я очутился дома!
Встав с кровати, я потянулся было к выключателю настольной лампы и вовремя остановился. Что случится, если кто-то увидит свет в моем окне? Вот тут-то меня накрыла новая мысль: что делать? Я так стремился удрать из камеры, что ни разу не задумался над тем, как себя вести, если мой план все-таки удастся. Вот я на свободе и… что дальше?
Поначалу мной овладели прежние стремления: нужно как-то остановить этот чудовищный эксперимент! Но как? Предположим, мне удастся проникнуть в кабинет командира части, где есть телефон, и дозвониться до столицы. Я представил себе лицо человека в правительстве или Министерстве обороны, который снимет трубку. «У меня важная информация!» – скажу я. «Военные в секретной лаборатории ставят чудовищные опыты над людьми!» – скажу я. «Они превращают людей в зомби и порождают чудовищ силой мысли!» – скажу я. И после каких слов, интересно, на том конце повесят трубку со словами: «Звонит очередной параноик, помешанный на теории заговоров…» Для таких обвинений нужны доказательства! Но даже если у меня получится их снова выкрасть, добраться с ними я смогу лишь до границы действия светлозана. К тому же теперь, после прошлого похищения, эти бумаги наверняка хранят в сейфах, и заполучить их будет ох как непросто…
И вдруг я поймал себя на другой мысли, которая поначалу показалась чудовищной. Я вдруг понял, что мне плевать! И на эксперимент, и на судьбу этих зомбиподобных существ, которые когда-то были людьми. Честный, отзывчивый, справедливый… Да, быть может, я когда-то и был таким. Но они делали все, чтобы меня сломить, и, похоже, добились своего. Теперь единственное, чего я хочу, – покоя! И едва я осознал это, понял, что нужно делать, – бежать из этой части, и как можно скорее! Если верить полковнику, едва я пройду несколько километров и пересеку зону действия светлозана, меня не станет. Как тот выразился: «Пуф – и все, вас нет!» И даже если он прав, если я не исчезну насовсем, мой образ останется в сознании создателей, и спустя какое-то время я способен появиться вновь, могут пройти годы, прежде чем это случится. Да и в том случае ничто не помешает мне еще раз прогуляться за пределы светлозановой границы. Вот оно – долгожданное забвение!
Конечно же, я понимал: мое исчезновение скоро заметят, будет погоня. А когда поймают, снова запрут, причем на этот раз далеко и надолго, так, чтобы у меня не было возможности повторить побег. При воспоминании о камере в подвале меня передернуло. Что угодно, только не обратно! Нужно было торопиться! А потому я выбежал из дома и укрылся в кустах. Вот тут-то я вдруг понял, что выбраться из части не так-то просто. Через забор не перелезть – он под напряжением, а пройти через КПП, как это было в прошлый раз, точно не получится. Кто ж меня выпустит?! Да и солдаты теперь после моего прошлого бегства будут настороже. К тому же создатели должны видеть, как я покидаю часть. Ведь если они не заметят моего побега, будут верить, что я все еще отлеживаюсь в своей квартире. А если так, едва я пересеку границу светлозана, снова окажусь дома в постели.
Пока я лихорадочно соображал, что же делать, неподалеку вспыхнул свет. Присев в кустах, я увидел, как по дороге мимо прокатил уазик, тот самый, на котором меня привезли в часть. Автомобилем этим пользовались редко, лишь если кому-то требовалось съездить куда-то по делам за пределы части. Похоже, это был как раз такой случай. Уазик между тем остановился у штаба. Из него выскочил офицер, взбежал на крыльцо и скрылся в дверях. Видимо, вошел ненадолго, так как дверца машины осталась открытой. Наверняка и ключи в замке зажигания! «Интересно, мои создатели дали мне умение водить автомобиль?» – подумал я. Однако размышлять времени не было. Да и не проверишь никак, пока не попробуешь. Ну, была не была! Едва я очутился за рулем и захлопнул дверцу, ноги машинально легли на педали, левая рука нащупала
