– Вы зря возомнили себя спасителем, капитан Никто! – сухо сказал подошедший Перцев. – Вы всего лишь результат эксперимента, и не более того. Да и то, как выяснилось, не совсем удачный. Вас никогда не было и не будет впредь. Мы допустили ошибку, доверив бойцам самим выбирать темперамент и характер синтезируемого объекта. Честный, справедливый, отзывчивый, решительный… В следующий раз будем осторожнее.

Он повернулся и громко сказал кому-то:

– Можете его отпустить!

Оковы ослабли, черные лианы скрылись под землей, оставив после себя в земле небольшие отверстия. Я с трудом сел, потирая онемевшие руки. Посмотрев по сторонам, с сожалением отметил, что, кроме Перцева и Светлова, поблизости никого нет. Солдаты стояли метрах в тридцати от нас и не могли слышать наш разговор. Если бы они все слышали, быть может, поняли бы, что все происходящее – лишь жуткий эксперимент, а они в нем – лишь подопытные.

Майор подозвал одного солдата.

– Этот офицер совершил серьезное преступление, – сказал он, кивнув на меня. – Отведите его на гауптвахту. Если он попытается бежать, разрешаю стрелять на поражение. Разговаривать с ним запрещено!

Мне заломили руки за спину и поволокли обратно в часть.

– Послушайте! Вы должны меня выслушать! – попытался я по пути втолковать своим конвоирам. – Все, что здесь происходит…

Я умолк, ощутив во рту нечто живое. Челюсти мои сжались так, что едва не заскрипели зубы. Я понял, что, если попробую продолжать, мне запросто вырвут язык. Причем сделать они это могут, даже не прикасаясь ко мне – одной лишь силой мысли…

19 мая

Эти строки я пишу, сидя на бетонном полу камеры в том самом подвале под санчастью. Вчера Светлов принес мне мой дневник и настоятельно порекомендовал и дальше его вести. Сначала я швырнул тетрадку в угол камеры.

– Чего вы так нервничаете? – по-отечески ласково спросил полковник, подняв тетрадку и улыбнувшись. Ненавижу эту его мерзкую улыбочку! – Ведь ваши записи – ценная информация для науки. Нам важно сохранить данные о том, что думает объект, узнав, кто он на самом деле.

– Я показал бы вам, что «объект» думает, если бы не это! – крикнул я, сжав кулаки и позвенев цепями, не позволяющими далеко отойти от дальней стены.

Светлов лишь рассмеялся моим пустым угрозам. Какое-то время молча разглядывал меня. Причем смотрел так, как смотрят на диковинное животное.

– Вы так упорствуете, словно вам небезразлична ваша судьба, – задумчиво сказал он. – Забавно, конечно, что вместе с человеческим образом вам достались также свойственные людям инстинкты: самосохранение, желание быть свободным, жить. Но вы задумайтесь все же: ради чего вам жить? У вас нет прошлого, нет будущего. Вы – никто! Независимо от того, хочется вам в это верить или нет. Так что прекратите вести себя по-человечески и не мешайте нам довести эксперимент до конца. Будьте благодарны хотя бы за то, что вы вообще появились на свет.

Он положил тетрадку на пол и пододвинул ко мне ногой так, чтобы я мог до нее дотянуться. Туда же бросил шариковую ручку. Я схватил тетрадь, разорвал в клочья и швырнул обрывки под ноги полковнику:

– Вот вам моя благодарность!

– Не нужно все так усложнять – ни нам, ни себе, – вздохнув, сказал тот и, к моему удивлению… достал из планшета новую тетрадку. Один в один такую же!

– Я ожидал от вас подобной реакции. – Он бросил тетрадь на пол и подвинул ее ногой. – Это копии, сделанные специально для вас, на случай если вы решите уничтожить дневник. У меня еще много, поверьте. А если потребуется, сделаем еще. Если же вы вовсе откажетесь писать… Что ж, не беда. Конечно, это огорчит нас, но большого вреда эксперименту не причинит. Чего нельзя сказать о вас, ведь, если вы продолжите так себя вести… Как вам новая квартирка? Привыкайте! – Полковник обвел рукой камеру. – Хотя у вас есть выбор. И это, кстати, главная причина моего к вам визита. Соглашайтесь сотрудничать с нами, не делайте глупостей, участвуйте в эксперименте – и вам дадут свободу.

– Идите к черту! – Я разорвал вторую тетрадь. – Можете быть уверены, как только я выберусь отсюда…

– То что? – Полковник наморщил лоб, якобы удивляясь. – Вы сбежите отсюда? Ах да, вы же еще не знаете! Думаю, вам интересно будет услышать о том, что иллюзии вроде вас существовать могут лишь до тех пор, пока их окружает светлозан. Да, в этих краях он повсюду. Даже сейчас мы, желая того или нет, вдыхаем его. Однако территория, которую покрывает эта удивительная субстанция, не безгранична. Как только вы покинете зону воздействия светлозана, вас не станет. Радуйтесь, что мы обнаружили вас вовремя. Если бы вы прошли еще пару-тройку километров… Пуф – и все, вас нет! Вы – ожившая фантазия, образ, порожденный мыслью и воплощенный светлозаном, как идея скульптора, воплощенная в камне. Разбей ее – и шедевр снова станет грудой камней.

– Это лишь в том случае, если все, сказанное вами, – правда, – возразил я. – Вы думаете, что я поверил во всю эту чушь? Хотите знать мое мнение? Я думаю, что я – живой человек, никакая не иллюзия. И сейчас я – тоже часть эксперимента. Думаю, вы специально наговорили мне все это, во-первых, чтобы я не сбежал, а во-вторых, чтобы посмотреть, как будет вести себя человек, которому внушили, что он – ожившая фантазия. Психологические войска? Тут, как я погляжу, куда ни плюнь, кругом одни научные эксперименты. Даже не знаешь, чему верить, а чему – нет. Причем одни здесь – психологи, другие – психи!

– Значит, не верите мне? – наморщил лоб полковник.

– А какие у вас доказательства, кроме ваших слов?

– Хотите доказательств? Так бегите! Посмотрим, что с вами случится, когда покинете зону светлозана. Только документы с собой брать мы не позволим. Они для нас слишком важны.

Полковник говорил так уверенно, что меня вновь стали мучить сомнения. А вдруг он не врет?

– Даже если это правда, я лучше исчезну, чем стану помогать в ваших чудовищных экспериментах!

– Что ж… Впрочем, ничего другого я от вас и не ожидал. Честный, справедливый, решительный…

Полковник бросил на пол еще одну тетрадь. Да сколько у него их?

Где-то в недрах подвала раздался не то рев, не то стон. Полковник заметил мою реакцию.

– Все еще интересуетесь судьбой рядового Русова? О, тут все просто. Иллюзии – это ведь не только вымышленные ожившие зверушки, пришельцы и… прочие существа. – Он с улыбкой взглянул на меня. – Питхи, например, утверждали, что самые способные из шаманов, живущих в этих краях, были оборотнями – сами могли превращаться в волков, тигров, драконов и прочую живность. И это вовсе не мифы! Механизм прост: человек верит,