– Время семь. Где смена? – Агеев нервно ударил кулаком по сейфу.
Мы все сидели в комнате начкара, вслушиваясь в тишину, не пропуская ни единого шороха. Но заветное урчание автомобильного двигателя так и не раздалось. Туман за окном не рассеивался, а, казалось, сгущался все больше.
Наконец Роганин не выдержал и встал.
– Достало меня это! Достало все: этот туман, эта караулка, эти твари!..
– И что ты предлагаешь? – спросил Трошников.
– А то, что и раньше. Надо было еще утром идти пешком. Что предлагаю? Предлагаю сделать это сейчас!
– Э, Вовка, не гони, – сказал Бабин. – Там полно этих черных мразей!
– Плевать! Думаю, если идти быстро и внимательно смотреть по сторонам, дойдем. Мы же дошли ночью от постов до караулки!
– Роганин, сядь! – приказал Агеев.
– Витек, ты, конечно, командир… – Вовка закинул на плечо автомат, сунул в подсумок еще два полных магазина, взял две гранаты. – Но я лучше под трибунал пойду за неподчинение приказам, но тут не останусь.
– Сядь, я сказал! – Агеев резко встал, поднял автомат, передернул затвор.
– Стреляй! Лучше от пули, чем в пасти мутанта, глюка или хрен там знает кого. Чего же не стреляешь? Ну, нет так нет… Пока, пацаны!
На пороге комнаты начкара Роганин оглянулся:
– Может, кто-нибудь пойдет со мной? В части хоть медики есть.
Все молчали. Взгляд его уперся в Бабина. Тот замялся, но все же остался сидеть.
– Ну, как знаете…
– Вовка, не гони! – Шурович подскочил и схватил его за рукав.
Роганин вырвался и быстро пошел в коридор. Раздался хлопок входной двери караулки.
– Парни, да вы что? – закричал Шурович. – Витек Агеев, ты-то чего молчишь? Куда он сейчас пойдет? Он же погибнет!
Агеев стоял, опустив автомат, задумчиво глядя в пол.
– Антоха прав, его надо остановить! – воскликнул я и побежал к выходу.
Дверь караулки была распахнута. Я выскочил на улицу и остановился посреди площадки. В белой пелене я успел заметить лишь, как растаял в тумане одинокий силуэт.
– Вовка! – крикнул я, но не получил ответа.
Вдруг меня кто-то тронул за плечо. Я оглянулся и увидел Агеева.
– Витек, ты…
И тут я заметил у него под мышкой скатанную шинель.
– Он же погибнет один, – как бы оправдываясь, сказал тот. – К тому же, похоже, смена и правда где-то застряла. А если она действительно не приедет? Мы же не можем ждать ее вечно. Да и провизии теперь у нас нет. А так хоть какой-то шанс добраться до части. В общем, я считаю, что Роганин прав. И, если честно, я и сам давно подумываю об этом.
– Значит, бросаешь нас? – Я взглянул ему в глаза.
Агеев положил мне руку на плечо.
– Наоборот. Я вас брошу, если не пойду. Моя обязанность, как командира, – сохранить ваши жизни. А если не привести подмогу – вам конец. Шурович остается за старшего.
– Ну а если смена все-таки приедет?
– Мы пойдем по дороге. Если что, нас подберут.
И Агеев пошел к воротам. Но прежде чем его худощавая фигура растворилась в тумане, он повернулся и крикнул:
– Зверек, мы еще погуляем на дембеле!
…Таким он и остался в моей памяти: с автоматом, в грязной рваной форме, со скаткой шинели под мышкой и с улыбкой на лице. Больше ни его, ни Роганина я не видел. Может, они и добрались до части. Кто знает?
В дверях я заметил Трошникова.
– Теперь нас пятеро, – ответил я на его безмолвный вопрос.
Он лишь повернулся и пошел в караулку. Я захлопнул за нами дверь.
Едва мы вошли, услышали грохот и шум. Вбежав в комнату начкара, увидели Бабина с автоматом в руке. Тот тяжело дышал, на щеке его краснел длинный порез. На кровати рядом с ним корчился Сычев. Он хватался то за горло, то за неестественно вздувшийся живот и стонал.
– Вот, – Бабин приподнял автомат, – отобрал у него.
– Прикиньте – застрелиться хотел! – взволнованно добавил стоящий рядом Шурович.
– Дайте автомат, – прохныкал Сычев. – Пожалуйста! Дайте автомат! Дайте!..
И вдруг Сычев резко бросился с кровати, вцепился в оружие.
– Помогайте! – закряхтел Бабин, с трудом разжимая его пальцы. – Силен, гад!
Мы навалились на Сычева.
– Убейте меня! Убейте меня! – хрипел тот.
Мы вчетвером с трудом держали его. Казалось, дикая боль придала ему сил.
– Пальцы! Пальцы разжимай! – вопил Бабин.
И вдруг грянул выстрел – Сычев случайно задел спусковой крючок. Лязгнуло стекло. Все замерли, даже Сычев. Мы с ужасом смотрели, как в разбитое окно белыми волнами вливается туман.
Глава 7
Оно надвигается
Нечто черное ударилось в окно. Решетка ввалилась внутрь, стекло осыпалось. Я отскочил от окна, жахнув наружу из автомата. Стекло в соседнем окне тоже лопнуло, в образовавшейся дыре возникло огромное, похожее на гигантскую мокрицу чудище. В первый миг я оцепенел, глядя на шевелящую муравьиными челюстями пасть. Монстр, быстро перебирая на брюхе множеством лапок, скользнул в караулку. Какое-то время я с ужасом смотрел, как поблескивает чешуя на его спине и как переваливается через подоконник жуткое тело. Вот уже мелькнул оканчивающийся длинными усами хвост… Я пришел в себя и, что было сил, надавил на спусковой крючок. Из разрываемого пулями панциря хлынула темная жидкость. Существо забилось на полу и замерло. Перепрыгнув через его блестящую спину, я побежал к дальнему углу комнаты бодрствующей смены. Но за окном уже извивалось еще несколько монстров.
– Ну-ка, дай я! – крикнул Шурович, выбежав вперед. В окно полетела граната. Мы повалились на пол. Грянул взрыв, от которого из окон повылетали оставшиеся стекла. Я приподнялся, вглядываясь сквозь облака пыли: на забрызганном темной маслянистой жидкостью полу подергивались оторванные лапы. Да только в соседнем окне уже снова замелькали силуэты чудовищ…
Штурм караулки начался минут через десять после того, как Сычев прострелил окно. До этого мы с ужасом смотрели, как в караульное помещение заползает туман, и понимали: сейчас что-то будет… Туман именно заползал и походил на живое существо: стелился по полу, взбирался по стенам, опускался на столы, пульт связи, кресла, устремлялся вверх, подбираясь к самому горлу, он словно ощупывал место бойни и будущие жертвы. Вскоре тумана в караулке стало столько, что мы с трудом различали очертания друг друга. Воздух при этом наполнился каким-то болотным зловонием, а мысли – осознанием приближения чего-то неведомого и ужасного.
– Оно надвигается, – тихо сказал Бабин, выказав вслух то, о чем думали все.
Словно в подтверждение его слов, где-то неподалеку раздался треск веток, будто кто-то огромный продирался сквозь лесной бурелом. Звук становился все четче, громче. Кто-то приближался к караулке. И не один! Треск ломаемых веток уже доносился со всех сторон, словно какая-то страшная неведомая орда брала нас в кольцо. С протяжным металлическим скрежетом рухнул столб ограждения. Мне показалось, что сетка-рабица периметра караулки рвется, словно ткань. И вдруг все разом стихло. Мы
