– Многое изменилось со времен Лэни Либерман. На специализированных выставках показывают, чего мы уже можем достичь. Я сделал два запроса, и теперь мне приходят брошюры на тряпичной бумаге, настолько толстые, что ими можно запросто устлать крышу. Натали, такие как ты стали причиной стремительного развития этой отрасли, а методология движется вперед ударными темпами, становится более беспощадной и эффективной, чем то, что было еще несколько лет назад. Тиски для пальцев вместо психоанализа.

Ей стало любопытно, несмотря на все ее принципы:

– Но ты никуда меня не отправил.

– Пока что. Натали, тебе трудно в это поверить, но я уважаю тебя, не говоря уж о том, что люблю тебя как отец. Я хочу, чтобы та часть тебя, которая является истинной тобой, пережила все это приключение. Я не хочу получить существо с автоматизированными привычками, лишь внешне похожее на мою дочь. Просто пойми, что все эта беготня и толкотня с радикальными политическими идеями, групповыми выездами на природу, с этими вашими отщепенцами не является долгосрочной стратегией. Я понимаю, что ты чувствуешь себя виноватой из-за того, что у тебя все есть, тогда как у других нет практически ничего, но какая польза от этого чувства вины, если оно затмевает собой реальность? Мечты не устранят неравенства. В моем идеальном мире ты контролировала бы наш семейный фонд, следила бы за всеми нашими хорошими делами. В мире много бедных людей, которые в долгу перед фондом Редуотеров за свои прививки, воду и образование. Потрать свою энергию, безумно растраченную на анархию, чтобы сделать что-то продуктивное. Можешь даже выделить какой-нибудь маленький промышленный объект на экспериментальные сообщества, которые будут жить по принципам ушельцев.

Она смотрела на него, не мигая. Она понимала, что если бы сидела в одиночестве все это время, это стало бы чертовски заманчивым предложением. Не будь Бес, она бы просто умоляла об этом. Она понимала, насколько не выносит полной изоляции. И дело было не в том, что она осталась бы одна. Проблема состояла в том, что она осталась бы наедине с собой. Значит ли это, что Бес не работает на ее отца? Или это лишь один из едва уловимых, супер-макиавеллиевских трюков, которые прославили Джейкоба Редуотера даже в кругах зотт?

– Когда придут мама и Корделия?

Он покачал головой. От этого жеста так и веяло снисходительностью.

– Твоя мама не будет вытаскивать тебя отсюда. Она еще более расстроена, чем я. Корделия же… Та тебя просто боится. Хочет, чтобы тебя посадили на «препараты для психов». Думает, что ты на нее нападешь.

– Когда они придут?

– Ты хочешь их увидеть?

Она смутила его своим взглядом. Он поднял ее кровать под углом сорок пять градусов, чтобы она могла смотреть на него поверх своего обернутого в простыни тела.

– Посмотрим, что я смогу сделать.

Когда он ушел, Бес заухала так громко, что Натали вздрогнула.

– Пожалуйста, тише! Это место настолько ударопрочное, что здесь можно печатать голограммы, – сказала она, – зато моя голова вовсе не бетонная.

– Извини. Не знаю, говорила ли тебе, что твой отец колоссальный козел.

– Я бы извинилась за него, но не буду.

– Ну да.

– Если это имеет какое-то значение, то теперь я еще сильнее убедилась, что ты не работаешь на него.

– Какое облегчение.

– Симулятор голоса все лучше передает сарказм.

– Я тайком скачивала обновления для моей локальной копии. Люди, занимающиеся голосовым синтезом, – настоящие специалисты. Они объединяют нормализованные записи голосов из массовых многопользовательских игр и систем голосового отклика, добиваясь совершенно потрясающих результатов. Я тут поиграла немного с некоторыми доступными нам возможностями. – Последнее предложение прозвучало одновременно со страшным рыком хищника, настолько страшным, что Натали вздрогнула в своих путах.

– Ох, ты меня напугала.

– Я знаю, здорово, а? Но я смухлевала. Использовала дозвуковые частоты. Вообще здорово, что я могу такое делать. Ты еще не слышала мою сексуальную инженю.

– Нет, спасибо. Не могу вспомнить, когда мне был настолько безразличен секс…

– Они идут.

Засовы лязгнули, потом еще раз, открылась дверь, и вошла мать Натали в своем перламутрово-сером платье, как у Джеки О[69]. Она была ниже, чем ее запомнила Натали, ни на день не постарела. Мать сделала небольшой шаг вглубь комнаты, ее нос сморщился от того запаха, который Натали уже не чувствовала. Она уставилась на Натали. За ее спиной мелькнуло круглое, как у китайской куклы, лицо проскользнувшей вслед Корделии. Натали почувствовала мучительно странную симпатию к сестре, которая осталась наедине с матерью и стала объектом полного материнского внимания.

– Привет, мама.

Ее мать медленно обошла кровать со всех трех сторон, подошла к стене, затем присела у Натали.

– Джейкоб, – позвала она.

Джейкоб зашел в комнату с таким видом, как будто у нее что-то болело.

– Да, Френсис?

– Убери эти стяжки.

– Мама, – начала Корделия, но ее мать подняла руку.

– Джейкоб. Прямо сейчас.

Мать с Джейкобом смотрели друг другу в глаза. Натали с детства запомнила это их молчаливое противоборство взглядами. Когда она выросла, то поняла, что это были игры «кто первым струсит», когда каждый давал другому время на размышления о возможном возмездии, пока кто-нибудь один не отведет глаз. Как всегда, Джейкоб сдался первым.

– Сейчас вернусь.

Натали предположила, что он пошел за тем медбратом или кем-то там еще, но уже через несколько секунд Джейкоб вернулся вместе с наемницей. Та приветствовала Натали небольшим кивком, знаком признания, выглядевшим словно объятие, – учитывая их предыдущее общение. Может быть, Натали поразила ее своей храбростью. Или, может, ей дали разрешение или даже приказ быть немного поспокойнее.

– Френсис, Корделия, пожалуйста, отойдите немного.

Мать уже готова была возразить, но Корделия потянула ее за руку.

– Пойдем, мама.

Когда они отошли на несколько метров от кровати, наемница шагнула вперед и взглянула Натали прямо в глаза.

– Никаких фокусов, – сказала она и защелкнула браслет на запястье Натали. Натали подняла голову и потянулась вперед, чтобы посмотреть, что это такое. Дьявольский синий металл. Ей даже не хотелось угадывать, что это было, хотя она и не смогла остановить игру своего подсознания: не шокер, так как она может схватить маму, папу или Корделию и электрический разряд пройдет через них тоже. Может, что-то воздействующее на нервную систему: боль, судороги или…

– Никаких, – согласилась она. Наемница безразлично подняла простынь, извлекла катетер, позволила ему втянуться в кровать. Это ощущение заставило Натали тяжело дышать от унижения. Наемница вытерла свои руки одноразовой салфеткой и бросила ее в корзину у кровати, прежде чем предложить Натали свою руку. Натали оперлась на нее, так как после многих дней (возможно, и недель) неподвижности она испытывала слабость, у нее кружилась голова, а мышцы живота не в силах были заставить опустить ее огромные, онемевшие ноги с края кровати. Слезы покатились по ее щекам, ведь когда она была ушельцем, то была такой сильной. Они все такими были. Вся эта