– Ух ты, – сказала Лимпопо, не в силах выговорить что-либо еще из-за своих интенсивно работающих легких.
– Еще бы. Итак, лысенковщина. Благодаря симам мы заставим лысенковщину работать. Подумай о Бес внутри ее вынужденных границ. Мы промыли ей мозги или помогли ей самой промыть себе мозги, поэтому ей сейчас комфортно находиться в симуляции.
Внутри Лимпопо все похолодело. Она с ужасом посмотрела на Ситу.
– Ты ведь не говоришь о превращении людей в симы, на которых природная красота не оказывает никакого воздействия?
Сита внимательно посмотрела на нее через стекло своего скафандра.
– Ох, девочка моя, конечно же нет. Ты думаешь, я монстр? Мы можем ограничить наших симов тем пространством, где мы будем ценить природу настолько, что предпочтем стать бесплотными, лишь бы не причинить ей вреда, и сможем взаимодействовать с ней напрямую.
– Это очень странно.
Они опять пошли вперед. После двух поворотов петляющей дороги Лимпопо сказала:
– Думаю, что я все поняла. Это какое-то сумасшествие.
– Долгие века люди пытались бережно относиться к земле, но делалось это все под лозунгом: «Стой, не шевелись и постарайся не дышать». На людей набросили власяницу, никто не должен был видеть великолепие природной красоты. Рецепт отношения к окружающей среде был прост: нужно было действовать так, как будто ты уже умер. Не размножайся. Не потребляй. Не топчи землю, а то еще спрессуешь грязь и убьешь растения. Каждый выдох загрязняет атмосферу углекислым газом. Разве не удивительно, что мы еще отсюда не убрались?
Мы знаем, что в этом есть своя правда. И эта правда во всем, что нас окружает. Мы можем только делать вид, что ресурсы планеты безграничны (как будто принятие желаемого за действительное способно перечеркнуть законы физики), пока все не рухнет в тартарары. Именно поэтому мыс Канаверал – это объект для подготовки водолазов. Если думать обо всем слишком долго, то можно прийти к простому выводу: все, что ты делаешь, не имеет никакого значения. Или убей себя, или убей своих потомков только потому лишь, что ты дышишь.
Теперь мы нашли выход для человечества, превосходящий все теории, придуманные раньше: оставь свое тело. Уйди от него, как идеальный ушелец. Стань бессмертным существом, состоящим только из мыслей и чувств, способным путешествовать по вселенной со скоростью света; неубиваемым существом, которое может решить, как прожить свою жизнь, как сделать ее значимой, точно подстроив свои параметры, чтобы стать той версией самого себя, которая совершает правильные поступки и уважает себя.
Они подошли к разрушенному зданию: нефтехимическому или перерабатывающему заводу, огромному, как аэродром, с двумя значительными обрушениями в районе крыши.
Сита махнула рукой в его сторону.
– Пару лет без поддержки, и здание просто ввалилось внутрь. Вот тебе управление искусственным климатом. Если такие места не строить герметичными и паронепроницаемыми, с показателем качества как у космического скафандра, то их гораздо дороже нагревать, чем получать от них тепло. Здесь нужно управление искусственным климатом, или здание начнет удерживать влагу, а летом все просто сгниет. Следующей зимой станет еще хуже. Через пару лет – бум! и останутся одни лишь обломки. Здесь был огромный компьютер, где работали люди и машины, а когда они выключили компьютер, то все мгновенно разрушилось. Вселенная ненавидит нас. Мы временное нарушение второго закона термодинамики. Мы задвинули энтропию на самый дальний план, но энтропия бесконечно терпелива и постепенно накапливается, а когда мы перестаем следить за ней: бабах – и она уже здесь, преисполненная мести. Ты хочешь изменить историю будущего, дать нам возможность жить достойно, без угнетения? Есть единственный способ. Ты его знаешь, но не можешь честно себе в этом признаться.
– Но смогла бы, если бы стала симом? Двигала бы ползунки, пока не оказалась бы в рамках, в которых мне бы нравилось быть симуляцией?
– В точку. У нас был бы мир, полностью принадлежащий животным, и мы бы ощущали его через датчики, которые идеально симулировали бы всякие атмосферные и прочие явления, но при этом мы бы не топтали драгоценные корни.
– Можно что-то предложить?
– Пожалуйста.
– Когда ты будешь реализовывать свои идеи, не упоминай Лысенко. Строить совершенный мир путем воплощения ошибочных мечтаний сумасшедшего ученого, прирученного одним из величайших монстров истории…
– И что?
– Просто предложение.
– Дело не в Лысенко и не в Сталине. Дело в ангелах, как проявлениях лучших сторон нашей природы. Мы знаем, что должны делать, но не можем заставить себя это делать, потому что та наша часть, которая видит картину в целом, не может убедить другую часть, которая сидит на месте водителя. Все дело в том, чтобы иметь возможность выбирать, а затем строго придерживаться своего выбора.
– Что, если кто-то другой все за тебя выберет?
– Если кто-то другой получит возможность управлять твоими ползунками и кнопочками? Катастрофа. Переворот и уход под воду. Ужас, не имеющий никаких исторических параллелей. Лучше сделать все, чтобы такого гарантированно не происходило.
– Думаю, что ты планировала этот спор, Сита. Устроила засаду.
– Не засаду, – ответила та, – просто рынок идей. Мы движемся куда-то, а там происходит некий процесс брожения, надуваются пузыри. Мы часть этого. Мне хочется, чтобы все к этому подготовились и свели безумную трусость к минимуму.
Лимпопо вспомнила споры с Джимми о том, как мир вскоре изменится и как ей нужно быть к этому готовой, и как он сделает ее главной, если только она его поддержит. Это была настолько явная манипуляция, что у нее даже не возникло никаких соблазнов. Именно этим же занималась и Сита? Если да, то почему она сейчас не гордилась собой?
– Еще один вопрос.
– Да сколько угодно, Лимпопо.
– Всего один. Потом я хочу вернуться к созерцанию природы.
– Давай, задавай.
– Почему у нас есть разные уровни исполнительного контроля над нашим сознанием? Почему мы не можем эволюционировать, чтобы закрыть фольгой эти лучшие стороны нашей природы?
– Потому что эволюция не является контролируемым процессом. Она не оптимизирована. Мы вплоть до чердака набиты всем тем, что наши предки считали полезным, даже если перестали этим пользоваться тысячелетия назад. Если это не приводит к сокращению количества твоего потомства, это уже содержится в геноме. Невозможность контролировать свои рациональные приоритеты бесспорно увеличивает количество детей, которых ты можешь воспроизвести.
Лимпопо засмеялась назло себе и несмотря на то, что Сита уже использовала этот аргумент раньше:
– Все эти вещи на чердаке являются полезными? Именно поэтому сами чердаки не были вытеснены эволюцией. Наличие статистически нормального распределения по каждой нашей наследственной особенности, включая возможность иметь собственное мнение и придерживаться его, означает, что мы – вид, способный справляться с различными трудностями. С геномной точки зрения мы – инструмент на любой случай.
– Можно мне тебя
